Буриданы. Новый мир. Калле Каспер

правда, затруднялся, да это и неважно – потому что набитому до отказа автобусу он предпочел бы даже рикшу.

      В кабине было тепло, Ингрид постарела, и, наверно, чтобы отвлечь внимание от сего печального факта, стала пользоваться какими-то особо терпкими духами – но ироничную улыбку и манеру речи сохранила.

      – Куда тебя отвезти, на Пирита или на Меривялья?

      – В Ласнамяэ.

      – Разве гетто – подходящее место жизни для преуспевающего эстонского писателя?

      – Оксиморон.

      – Что?

      – Преуспевающий эстонский писатель. Такие перевелись.

      – Но все же, если я правильно помню, когда-то ты обитал в доме писателей?

      – Ту квартиру я покинул давно. Развелся.

      – Зря.

      – Не по своей инициативе. А ты…?

      – Я…

      Кроме манеры ироничной, Ингрид владела еще одной – сентиментальной.

      – Я теперь живу в доме родителей.

      – Тоже развод?

      – Да нет, я просто овдовела. Родители умерли еще раньше.

      – Сочувствую.

      – Спасибо.

      В кабине настала тишина, но это была тишина, насыщенная самыми разными мыслями, чувствами и соображениями.

      – Ах да, – первой открыла рот Ингрид. – Когда ты зайдешь за своей рукописью?

      – За какой рукописью?

      Вдова звонко засмеялась.

      – Да за той, которую ты, в страхе перед обыском, принес мне на хранение. Про твоего дядю Эрвина.

      Ах вот где она лежала, подумал Пээтер с удивлением и грустью – а ведь он перерыл всю квартиру в поисках романа, который должен был принести ему бессмертие. Если бы он встретил Ингрид раньше… Да, а что от этого изменилось бы, спросил он тотчас у себя – по идее, ответить ему должен был внутренний голос, но тот деликатно молчал, не хотел, наверно, мешать флирту. (Неужели это флирт?). В советское время можно было надеяться, что литература способна принести человеку славу, а сейчас… Сейчас ценились только «Туманные истории».

      Но ведь вопрос, на самом деле, был задан совсем с другой целью.

      – Ну да, хорошо бы вернуть, – сказал он осторожно.

      И немедленно почувствовал на себе быстрый, оценивающий взгляд. (Смотрит, гожусь ли еще на что-нибудь, подумал Пээтер. Как будто у самой богатый выбор!)

      Рядом, кажется, шло такого же рода внутреннее обсуждение, завершившееся адекватным резюме – за дуру принимать Ингрид не стоило, все-таки бухгалтер.

      – Можешь зайти хоть сейчас. Если, конечно, не спешишь домой к новой жене.

      Пээтер вздохнул. Свобода, бордели… Но, с другой стороны – грязное белье. Может, Ингрид даже готовить научилась?

      – Не спешу, – произнес он с расстановкой.

      Часть вторая

      Лишний человек

      Каждый общественный строй неизбежно отражает то неисправимо дурное, что есть в человеческой природе.

Роже Мартен дю Гар

      Глава первая

      Преподаватель

      – Сегодня