Волшебство между строк. Ася Райт

И с самого начала, ещё раньше мамы, знал, кто из нас кто: я всегда был мальчиком, Анин – девочкой. Это очень важно.

      Отца, конечно, здесь нет. Несмотря на дубак, мой лоб покрыт испариной. «Дубак – это холод», – тут же вспыхивает в моей голове. Я дотрагиваюсь языком до вещицы за щекой. Скорей бы всё узнать и уйти отсюда. Не люблю находиться в системе.

      И тут мои пальцы обнаруживают книгу. Она открывается на нужной странице, и я понимаю, что только что видел это устройство для считывания в нише экспериментальных приборов. Я несусь туда, выплёвываю эту штуку на ладонь, обтираю и вставляю в разъём. Маленький экран моргает, рябит, а потом на нём появляюсь я. Я? Вокруг меня всё зелёное, и я знаю, что это деревья. Так назывались некоторые растения на Земле. Я на экране шевелю губами, хмурюсь, активно жестикулирую, но я в хранилище ничего не слышу и силюсь понять по губам.

      «Студент Вонави! Время допуска истекло», – холодный воздух отступает. «Вы помните, что ваш интерес – это наш интерес?» – «Да, Директор». – «Завтра состоится комиссия для определения гендера вашего близнеца Анин Вонави. Ваша семья изъявила желание на особь женского пола. Знаете ли вы, что сейчас нам больше нужны мужчины?» – «Да, знаю». – «Вы готовы с нами сотрудничать?» – «Да», – отвечаю я и понимаю, что этим словом я отдаю им память. Я знал, что сделаю всё, чтобы Анин стала женщиной, как мы все привыкли. Жаль, что не обнял её перед выходом из дома.

Шефер Алина, @alischa_lifestory

      ТАБЛЕТКА ОТ КАШЛЯ

      Огромный плакат над входом гласил: «Идущие на смерть приветствуют тебя».

      «Остроумненько», – подумал Уолтер.

      Свинцовое небо нависало над огромным стадионом, сотрясаясь беззвучными молниями. Уолтер слышал на трибунах тысячи людей, пока фигуры в серых плащах подталкивали его вперед. Он жадно осматривался в попытках понять, куда попал. Подход к беговым дорожкам заполняли люди в белых плащах, таких же, который был на нём. Воздух пронзил выстрел стартового пистолета. Около десятка фигур в белых плащах сорвались с места. Каждый бегун следовал по своей дорожке и в своем темпе. Кто-то продолжал бежать так же легко и быстро, как на старте, а кто-то замедлялся, будто к его ногам с каждым шагом привязывали по гире. Вдруг Уолтер обратил внимание, что часть стадиона слева покрыта своего рода туманом, и когда все бегуны скрылись в нём, на старт запустили ещё партию фигур. Так повторялось много раз. Раздавался выстрел, они бежали и пропадали в тумане.

      Расспросить о происходящем Уолтеру так и не удалось. Его тюремщики молчали, а в ответ на его вопросы лишь грубо подталкивали вперед. Уолтер пребывал в замешательстве. Единственным проблеском радости для него стало то, что доставучий кашель, терзавший его последний месяц, наконец прошёл. Когда их троица подошла вплотную к толпе, Уолтер услышал трескучий голос одного из серых плащей:

      – Ни с кем не говорить. Не оборачиваться. Делать то, что скажут.

      Уолтер молча кивнул. При всём