Дельфийский оракул. Екатерина Лесина

утра у нее звенело в ушах, попеременно – то в левом, то в правом, как будто невидимый комар задался целью лишить Саломею душевного равновесия. Порою звон проникал и в мозг, порождая почти невыносимый зуд в затылке, и тогда Саломея морщилась, закусывала губу и сжимала кулачки до хруста в пальцах.

      Это все из-за бессонной ночи.

      Ворочалась она долго в постели, задыхаясь от жары. Мысли лезли всякие в голову.

      Позвонит ли Аполлон?

      А может, и к лучшему, если не позвонит? Зачем начинать наново уже «пройденный» роман?

      Ночь закончилась в полпятого утра, когда рассвет наконец прорвался в окна. И тогда-то и появился звон в ушах. Динь-дон. Надо привести себя в порядок и подумать… хорошенько подумать…

      Хорошо ли она знает Аполлона?

      Центр «Оракул». Аполлон мечтал поехать в Дельфы, не как историк-профессионал, но как паломник, жаждущий припасть к иссякшему источнику древней мудрости. Так он говорил. А еще что? Ну же, надо вспомнить.

      Гомер воспевал Аполлона. Хитрый бог, прекрасный бог. Сын титаниды Лето и брат своевольной Артемиды.

      Врач, спасший Афины от чумы, – и убийца, «одаривший» ахейцев мором.

      Отвергнутый красавец: возлюбленные сбегали от него.

      Жестокий.

      Он подарил Сивилле вечную жизнь, но не молодость. Ужасно – распадаться на части, зная, что распад этот будет длиться вечно.

      Сильный. Победил Пифона и отвоевал Дельфы.

      Злой.

      Бедолага Марсий посмел бросить вызов ему, лироносному, – и расстался с собственной шкурой. Зато тростник теперь поет голосом несчастного сатира.

      Неудачливый. Погиб возлюбленный Гиацинт от руки дорогого друга. Случайность? Рок?

      Мстительный.

      Лишилась детей хвастливая Ниоба, вздумавшая поставить себя выше богини Лето. И Кассандра, получившая дар пророчества, тоже погибла. Аполлон не терпит обмана.

      И что из того? Тот Аполлон ушел в небытие. Его нынешний удел – испещренные трещинами барельефы, осколки ваз и остатки легенд. Что до них Саломее?

      Она ждет.

      Долго… почему так долго? А если самой позвонить? Но куда? Аполлон не оставил ей свой номер. Не хотел, чтобы их встречи продолжились? Говорил-то он иное. Но разве можно верить однажды предавшему?

      Звон в ушах нарастает. Уже не комар – целая стая мошкары вьется вокруг Саломеи.

      – Это «ж-ж-ж» неспроста, – сказала она себе, затыкая пальцами уши. Звон не исчез. Он жутко мешал ей сосредоточиться, а когда Саломея включила компьютер, то и вовсе вызвал острый приступ боли в затылке.

      От боли ее спасет парацетамол, а от странностей происходящего с ней – попытка в этом происходящем разобраться. К примеру, с тем, что такое горькое было во вчерашней пицце. И откуда взялась эта ее «нечеловеческая» откровенность с Далматовым?

      Саломея набрала его номер и спросила:

      – Что ты мне вчера подсыпал? В пиццу?

      – В чай, – уточнил Илья.

      Это, конечно, многое меняет! Следовало бы разозлиться и высказать ему все, что Саломея о нем думала, но, как назло, думалось ей туго.

      – У меня теперь голова болит!

      – Это