Искусство умирать. Сергей Герасимов

как сброшенный с неба Млечный Путь – ночная Земля вся покрыта огнями. Некоторые огни очень ярки и видны с расстояния в тысячи километров. Ночная Земля напоминает ночное небо, а здесь – только ночь. Пустота; самая обыкновенная, самая настоящая ночь дикой планеты.

      Они сделали еще один оборот и зависли над тем местом, где находились четыре космодрома и город, в котором жило почти все население Бэты. Если еще кто-нибудь остался жив.

      Они вышли из своих коконов. Стены корабля уже были настроены на непрозрачность: остались лишь широкие иллюминаторы. В экипаже были три женщины, они перенесли скачок хорошо, точнее, удачно – здесь все зависит только от удачи: останешься ли ты цел или тебя расплющит всплеск пространства, как сапог расплющивает лягушку. Хуже всего пришлось Морису – скорее всего, у него повреждена грудная клетка. Но Морис парень здоровый, должен выдержать.

      – Смотрите, что это? – спросил Гессе.

      Он и Евгения стояли у иллюминатора, любуясь чем-то внизу.

      Еще несколько человек подошли к ним.

      – Я ничего не вижу особенного, – сказал Рустик.

      В атмосфере планеты плыли облака. На первый взгляд их расположение казалось хаотичным, но потом глаз начинал различать тончайшие и красивейшие построения – нет, это совсем не похоже на Землю. И это совсем не похоже на обычные облака.

      Это больше похоже на произведение искусства. Но кто может создавать картины из облаков и, главное, для чего?

      – Очень красиво, – сказал Коре, – но это просто каприз атмосферных потоков, ничего больше.

      – В таком случае эта планета – женщина, – сказала Евгения, – ведь именно женщины капризны.

      Комнаты приобрели довольно уютный и почти земной вид. Искусственная гравитация была настроена на земной уровень. Планета уже занимала почти все пространство в иллюминаторах. Хлопушка садилась автоматически, в заранее рассчитанное место. Еще несколько минут можно отдохнуть. Могучие звезды несколько потускнели. Значит, уже атмосфера.

      – Я не видел ни одного огня, – сказал Коре.

      – Та сторона планеты не заселена, – ответил Орвелл.

      – Я никогда не поверю, чтобы она могла быть с о в с е м не заселена. А здесь, под нами?

      – Здесь еще не закончился день.

      – Да, но он как раз заканчивается. На Земле было бы уже полно огней, хотя бы рекламных. Что-то мне это не нравится, совсем. Тоска берет.

      Он отошел к Морису, возле которого собрались почти все. Над Морисом склонился Дядя Дэн, оказывая помощь.

      Дядя Дэн был самым старым в экипаже и самым опытным – ему было пятьдесят два. Он был похож на древнего англичанина, такого, каких рисуют на картинках или показывают в старых фильмах – Дядя Дэн любую вещь держал как стек. Он был чуть лысоват, с совершенно седыми аккуратными усиками, с сеточкой тонких морщин на лице. Его лицо было широким, но не полным – просто широкая кость. Всегда поджатые губы, но не с выражением презрения, а с выражением внимания к собеседнику.

      – Ну