Я и Путь in… Как победить добро. Отар Кушанашвили

например, именно что повышает голос на двух своих бойцов, а я, на домашней территории, будучи коронованной размазнёй, когда накопится, – ору. В тональности белуги да сплошным матом.

      Если мои дети даже в быту излагают мысли выспренно-пафосно, от чего способна осатанеть даже певица Шадэ, бойцы АГА – Ваня и Андрей – снайперски лапидарны и метки.

      – Осатанеть? – АГА смеется. – Зато с моими начинаешь размеренно (общение), через пятнадцать минут доводят до истерики, а завершаешь (это, конечно, касается особо чувствительных) слепой паникой.

      «Особо чувствительная» особа – это Я.

      АГА сам удивляется, почему всякий раз, когда старший, Ваня, видит меня, сразу вызывает на бой. Между вызовом и ударом промеж нижних конечностей не проходит секунды. Я всякий раз не готов. Я кричу:

      – За что такие немилости-с? – Боец хохочет, а в последний раз, ему было четыре, на серьёзе, без смеха ответил: – Потому что плут.

      Я спрашиваю АГА, кто в семье отвечает за помощь буйным деткам в физическом и интеллектуальном смыслах?

      По взгляду понимаю, что спросил ерунду, сопоставимую по оскорбительности с вопросом «Кто в семье главный?»

      Но АГА – вдруг:

      – Хотя… Маня с ними больше, конечно, возится. Но пример берут с меня. Ты же любишь высокопарности; придумай.

      Вот: Маня знает, что впереди деток ждет житейский бурелом, через который – в идеале – пробираться бы без нытья; поэтому она предъявляет папу в качестве образца и устраивает бурелом здесь и сейчас.

      Ваня при этом лицом в Маню, а энергией в папу, таковой симбиоз превращает его в терминатора, рядом с которым и динамит – сливочное масло, а Малкович – никудышный актёришка.

      То есть он улыбается, протягивает длань, потом со всего маху заряжает в причинное место. Или только мне так нечеловечески везет?

      Ваня отлично владеет логическими уловками. Даже не зная азов формальной логики. Он абсолютно владеет собой даже во время приступов завиральности.

      – А младшой – он какой?

      – Отличный. Отличная скорость. Переросток. Старший стонет.

      В этом месте я вскидываю брови.

      – Да-да! Он – это Ванька в кубе.

      – Как же вы с ними справляться будете, когда их начнет одолевать гормональный драйв?! АГА хохочет:

      – Тогда с ними должны будут справляться другие, и «других» будет много.

      (Специально из уважения к Мане я опускаю абзац, в котором должен был, как честный автор, рассказать, что творил в эпоху расцвета гормонального драйва популярный папа двух бойцов.)

      – Ты суровый папа?

      – Ну, гастролер суровым папой быть не может, но когда… могу и кулаком по столу.

      Вот насчет гастролей, кстати. Я сошел с дистанции, а он по-прежнему бьёт копытом при звуках походного горна. И гордится этим, утверждая даже, что, будь такая возможность, никогда бы не стал менять в своей биографии «разъездной» момент.

      Он утверждает, что дети еще более коммуникабельны, нежели Он. Не беспокоит