Остров Беринга. Ольга Погодина

собачье мясо, и они потом, мучась голодными резями в животе, хлебали эту жуткую бурду. Помнил, как часто случались похороны, как мертвых едва забрасывали снегом и песцы собирались под кособоким крестом, едва от него отъезжали последние сани. Помнил страшную ночь, когда принесли известие о смерти «тети Тани» и как, – единственный раз на его памяти, – заплакал о своем погибшем друге отец.

      Много видел Лорка такого, чего и взрослому не перенести. И ведь, несмотря ни на что, – выжил, выстоял!

      Но путь сюда, на Юдому, оказался Лорке не по силам.

      Еле живым привезли его в санях на зимовье и долгими зимними месяцами мать выхаживала его, поя с ложечки горным медом, натирая барсучьим жиром худую, с острыми, как кремень, ключицами спину.

      – День-то какой нынче? – Лорка глянул в затянутое инеем окошко.

      – Благовест, – отозвалась мать и снова заплакала. – Радость-то какая! Я уж отца Иллариона предупредила, чтоб после службы зашел, – соборовать тебя собрались. Совсем, думала, потеряю…

      – Ну вот еще! – Горло драло, слабость ощущалась ужасная, но пелена перед глазами спала, в голове прояснилось, и Лорка с изумлением понял, что хочет есть.

      Мать налила ему пахучего мясного бульона.

      – Так пост же!

      – Пей! – Ее брови сошлись на переносице. – Болящим и чадам…

      – Я не чадо! – обиделся Лорка. – Мне десятый год уже!

      – Пей, кому говорят. – Но мать заулыбалась, обрадованная его вновь проснувшимся задором.

      От теплого питья горлу малость полегчало.

      – Отец-то…здесь? – решился спросить Лорка.

      В глазах матери снова набухли слезы, скорбная складка залегла у губ:

      – Под Масленицу от капитан-командора бумага пришла. Поехал с капитаном Чириковым в Охотск. Двадцать немецких миль. И тоже… по льду токмо.

      Она резко отвернулась, отошла к столу. Взяла было шитье, уколола палец, ойкнула. Руки ее тряслись.

      – Не плачьте, мама, – привычно сказал Лорка. – Вернется, весна придет. Лед стает – на лодках до Охотска враз пройдем. Почти добрались уже.

      – Когда же это кончится? – почти простонала мать. – Сил моих больше нет! Нет!

      Лорка хотел было встать, обнять ее, как делал это всегда. Он уже привык считать себя материным заступником, – слишком много дней и ночей они провели вот так, вдвоем, в бесконечном ожидании. На появление отца всегда надеялись, но никогда не ждали – слишком много было этих обманутых ожиданий, слишком много разлук… Даже когда подолгу жили на одном месте, на Иркуте или, скажем, в Якутске, отец все равно был в разъездах: то уедет встречать новую партию железа, то пошлет его капитан-командор с каким-нибудь секретным поручением… Лорка берег в памяти каждый момент его редких появлений. В его последнее появление летом в Якутске целых две седмицы он был дома с женой и Лоркой, никто его не вызывал, не тревожил. Мать расцвела, начала улыбаться. Долгими вечерами Лорка читал отцу, складывал с ним бумажных птичек и пускал их с косогора, вместе ездил по всему