Вспомнить всё. Сергей Мартин

перестроил машину в левый ряд и через кольцо свернул налево, на ту самую дорогу, которую я мысленно представил минутой раньше. Странная штука – человеческая психика. Я легко узнавал городские пейзажи, но не мог вспомнить ни своего имени, ни отца, ни друзей и врагов… Скорее всего, для того, чтобы память заново приоткрыла доступ к своим кладовым, нужна была сильная встряска, некий мощный раздражитель, наподобие того гудка тепловоза, но его нельзя было вызвать вновь одним лишь желанием. Я оставался заложником случая, и с этим приходилось мириться.

      Впереди показалось еще одно кольцо и огромный указатель с метровыми монументальными буквами. «Центральный рынок», – прочел я и спросил своего спутника:

      –Еще далеко?

      –Нет. Считай, мы добрались.

      Мы двигались по дороге, идущей вдоль лесопарка. Жилые кварталы располагались по правую сторону от широкого шоссе с разделительной полосой. Слева, на самом краю леса, проплывали какие–то вагончики, автостоянки, потом появилась насосная станция.

      У меня в голове снова что–то щелкнула, и я почувствовал легкое волнение. С каждой секундой оно становилось все сильнее. Я физически почувствовал боль, сжимающую сердце, но это страдало не тело, страдала душа.

      Вдруг слева показалась длинная кирпичная ограда и ворота в ней. Меня словно ударило током, и я резко выдохнул:

      –Стойте!.. Остановите здесь, Василий Николаевич.

      –В чем дело, Сережа? Тебе опять плохо? – забеспокоился Иванов, но скорость всё же сбросил.

      –Нет, со мной всё в порядке. Это ведь кладбище? – спросил я, заранее зная ответ.

      –Да… Так ты что–то вспомнил? – догадался мой спутник.

      –Возможно… Кажется, я был здесь недавно.

      –Вот как? – вымолвил удивленно Василий Николаевич. – И по какому поводу? Навещал знакомую могилу или?..

      Перед моим мысленным взором вдруг возникла картина траурной процессии, и сердце защемило нестерпимой болью.

      –Я был на похоронах, – тихо ответил я и вышел из машины.

      Ноги сами вывели меня в дальний конец кладбища со множеством свежих могил. Здесь я на минуту растерялся, потеряв путеводную нить, но снова представил перед глазами процессию и безошибочно нашел дорогу к скромному памятнику за невысокой оградкой.

      С трудом переведя дыхание и уняв нервную дрожь, я неуверенно шагнул за калитку и взглянул на бронзовую надпись, выгравированную на гранитной плите.

      «Кленов Сергей Иванович. 07.01.1927 – 23.09.2000», – прочел я и шагнул ближе, чтобы получше рассмотреть фотографию на овальной керамической пластине.

      На меня смотрел пожилой мужчина с легкой улыбкой на губах и лучевидными морщинками в уголках смеющихся глаз. Лицо это мгновенно показалось мне родным. Я подумал, что это фото моего отца. Но полной или привычной уверенности не было и в помине.

      Рядом с могилой Сергея Ивановича, которая была свежей, находилась другая могила с такой же скромной плитой у изголовья. В ней была погребена Кленова