О чем молчат дети, когда говорят родители. Катя Калинина

вжать шею в плечи, но зато неплохо откликалась на предложение показать пальцем на названный мною предмет или ответить на простые вопросы, с которыми можно было справиться, просто кивнув или отрицательно помотав головой. Девочка продемонстрировала полное понимание происходящего вокруг нее и дала мне знать, что хорошо ориентируется в пространстве и времени.

      – У нее аутизм, Екатерина Александровна? – с вызовом в голосе потребовала ответа Валентина Андреевна, как только мы вышли с Ларисой из кабинета.

      – Не похоже. С чего вы вообще взяли, что у неё есть отклонения от нормы?

      – Ну она замкнутая, а еще ее ни за что нельзя заставить что-то сделать, если она того не хочет.

      – Должна вас успокоить, это не признаки аутизма. Да, замкнутость присутствует, но, вероятнее всего, это личностная особенность или защитная реакция.

      – Что с этим можно сделать? – тут женщина перешла на шепот, – У меня за спиной уже весь преподавательский состав шушукается… Я учитель начальных классов, на моем счету уже четыре выпуска учеников, и ни один из них не позволял себе молчать, когда я вызываю к доске, или уводить взгляд, если его приветствуют. А она может! – Валентина Андреевна глазами показала мне на Ларису, которая в этот момент шнуровала кеды.

      – Как вы реагируете на такое поведение дочери?

      – Бешусь. Это позорит меня, понимаете? Такое поведение перечеркивает все мои заслуги и опыт в педагогике. Подобное невежество Ларисы по отношении к другим учителям и вовсе отбрасывает тень на меня, как на плохую мать, которая не умеет воспитать вежливого ребёнка.

      – То есть вас задевает, что страдает ваш «авторитет»?

      – Именно. Я прошла через советское детство: мы были пионерами, носили галстуки и не могли позволить себе так общаться со старшими. За это могли лишить звания пионера. Поэтому у меня не укладывается в голове, как можно промолчать, когда с тобой здороваются. Я уже говорила с ней по всякому: и по-хорошему, и по-плохому. И каждый раз, как мы подходим к школе или к дому, я напоминаю ей по несколько раз, что нужно поздороваться с учителями и соседями, но… это бесполезно. Захочет – поздоровается, не захочет – приходится краснеть и оправдываться перед знакомыми, мол «Лариса не в духе». А ещё у неё в этой четверти выходит «двойка» по математике, потому что она не может запомнить таблицу умножения. Каждый день мы зубрим с ней на кухне «дважды два», «трижды три», и хоть кол на голове теши.

      – А стихи Лариса легко запоминает? – спросила я, чтобы понять, насколько масштабна проблема с запоминанием.

      – Вот именно – со стихами проблем вообще нет, но с математикой беда с тех пор, как Лариса стала проходить таблицу умножения. Педагогический позор…

      Люди с высокой тревожностью, в том числе и дети, трудно усваивают любую информацию, потому что всё их внимание сфокусировано на внутреннем страхе совершить ошибку, пораниться,