Любовь и фантастика (сборник). Марина и Сергей Дяченко

нет… Я специально на берег ходил. Песок нетронутый с прошлого дождя…

      – Горевестники, – сказал дед, пряча лицо глубоко в бороду. – Так я и знал.

      – Так ведь нету никакого горя…

      – Девушка ниоткуда – это не радость, сынок. Радость – это когда девушка настоящая, здоровая, усталая, потом пахнет, когда ты знаешь, чья она и откуда пришла… А это не девушка, сынок, это мара, или русалка, или еще какая-то гадость, ты вот что… Давай-ка оберег тебе сочиню какой-нибудь.

      – Она живая, – растерянно возразил Юстин. – Ноги расцарапала… И тяжелая такая…

      Дедова бровь поднялась еще выше.

      – Она на меня с дерева упала, – виновато пояснил Юстин.

      Здоровый дедов глаз смотрел пристально, слепой – отрешенно.

* * *

      Всю следующую неделю шел, иногда прекращаясь, дождь. Трава в саду поднялась по пояс; паук-предсказатель упрямо сидел в левом нижнем углу паутины, что во все времена означало облачность, дожди и непогоду.

      Дед все-таки уехал на ярмарку. Угнездился в телеге, прикрывшись от неприветливого неба куском рогожки, и Юстин на несколько дней оказался ответственным за все хозяйство и всю скотину.

      Поздно вечером, закончив наконец-то все дела и забравшись на холодную печку – они с дедом никогда не топили летом – Юстин долго мерз, кутался в отсыревшее одеяло, стучал зубами и, вспоминая Аниту, сжимал в кулаке изготовленный дедом оберег – смолистый шарик с торчащими из него перьями.

      Наутро небо было чистое, ясное, и прежде чем паук-предсказатель успел перебраться из левого нижнего угла в правый верхний, весь двор и весь мир оказались залитыми солнцем.

* * *

      – Стой!

      Девушка вздрогнула и остановилась. Платье на ней было уже другое – зеленоватое, с высокими пышными рукавами.

      – Не ходи сюда, – сказал Юстин. – Откуда ты снова взялась? С неба?

      – Извини, – сказала девушка, чуть помолчав. – Я думала… Ну если я так тебя возмущаю самим своим видом – я уже ухожу.

      – Погоди, – сказал Юстин в замешательстве. – Я только хотел… Ты нежить?

      – Что? Опять?! Королева наездников я, ты сам сказал… Прощай.

      – Да погоди ты! – рассердился Юстин. – Я по-человечески с тобой… Я тебе колбасы принес. Я ее сам нечасто ем. А тебе принес – хлеба, сыра, молока… колбасы… А ты куда девалась? И как после этого поверить, что ты не нежить?

      – А, – Анита запнулась. – Я в самом деле… Ты извини. Мне надо было быстро уйти… – и она опустилась на траву, прямо где стояла, и приглашающе похлопала по земле рядом с собой.

      Юстин потрогал оберег на шее – и сел. Анита тут же вытащила свой ножик и заключила их обоих в круг.

      – Мне надо было уйти, – повторила Анита. – Понимаешь… Я человек, такой же, как и ты. Можешь мою руку потрогать – теплая… Это что у тебя, оберег? Я его хоть на себя надеть могу, и мне ничего не сделается. Потому что я человек.

      – А куда ты девалась? – мрачно спросил Юстин.

      Анита вздохнула:

      – Ну, есть у меня один… способ… Я на солнце смотрю.

      Юстин невольно поднял глаза к ясному