Через границу. Майя Лунде

него папа.

      – Я лишь делаю свою работу, – тихо ответил ленсман. – Кто-то сообщил в «Национальное единение», Дюпвик попросил меня проверить. Отказать ему я не имею права. Вам это известно, – ленсман повернулся к двум полицейским. – Отведите их в машину. И сообщите Дюпвику. Ему наверняка захочется самому осмотреть дом.

      И тут случилось то, чего я никогда не забуду – даже если до ста двадцати лет доживу.

      Полицейские схватили маму с папой, надели на них наручники и толкнули к двери. Папа обернулся и посмотрел на меня.

      – Никуда не уходите. Слушайтесь Клару. Она придет рано утром, как всегда, – голос его звучал привычно – спокойно и уверенно.

      – Но… Куда вас увезут? – я было шагнула следом, но ленсман встал у двери.

      – В полицейский участок. А через пару дней их, наверное, переправят в Грини[3], – проговорил он, понурившись, словно нашкодившая собака.

      – В Грини! – очнулся наконец Отто.

      Ленсман кивнул, вышел следом за мамой и папой, проследил, как их втолкнули в большую машину.

      Отто обнял меня за плечи. Мы молча стояли на пороге.

      Зарычали двигатели.

      Я опомнилась и, сбросив руку Отто, побежала следом.

      – Подождите! – закричала я.

      Надо остановить их любой ценой – даже если придется улечься прямо под колеса!

      Но я опоздала. Фургон, в котором сидели мама и папа, набирал скорость. Мне его не догнать, хоть я и неслась, не чуя ног. Фургон увозил в тюрьму наших родителей, и все это по моей вине. Просто потому, что я посмотрела на подвальную дверь.

      Дикие звери

      Отто заплакал. По его щекам потекли огромные круглые слезы. Он стоял неподвижно и молча плакал.

      Мне же плакать совсем не хотелось. Меня раздирали другие чувства, их было много, они прыгали внутри, словно дикие звери. Что делать с ними, я не знала, но стоять на месте точно не получалось. Я закрыла дверь, подошла к столу и с такой силой придвинула его к стене, что цветочный горшок упал, а свечка переломилась. Легче от этого не стало.

      Дикие звери никуда не делись.

      Надо действовать! Для начала – проверить подвал. Что там, за второй дверью? Что обнаружили там полицейские?

      Я открыла подвальную дверь, мы с Отто спустились по лестнице. Шкаф стоял посреди подвала, дверь в дальнюю кладовку была выбита, и в стене зиял черный проем.

      Мы сделали еще несколько шагов. В кладовке было темным-темно. Отто нащупал выключатель. Лампочка на потолке тускло осветила убогую обстановку.

      На полу валялись два матраса и два одеяла. В углу стоял рюкзак. Отто открыл его и вытащил одежду – явно детскую, для мальчика и девочки. Но не нашу.

      Мы огляделись, но больше ничего не заметили.

      Неужели тут и вправду кто-то жил? Ел, спал, да просто находился тут? В этой унылой клетушке, тесной и темной, где пахло гнильем?

      Тут я заметила: из-под одеяла выглядывал какой-то предмет. Книга. Я вытащила ее – «Три мушкетера». На обложке – три знакомые осанистые фигуры со шпагами, в плащах и шляпах с перьями. Но моя книга лежала наверху, в гостиной, а эта была чужая. Я отложила ее в сторону –

3

Немецкий концлагерь в Норвегии. Действовал с 1941 по 1945 год.