О Дикий Запад!. Михаил Веллер

дым глиняных трубок, эль в кувшинах и виски в квадратных бутылках, моряки с женами за одним длинным столом, смех, рассказы, гарпунер с невестой на почетном месте.

      – А теперь – за того, чей гарпун принес нам удачу!

      – Он получает два с половиной пая – а добыты им все паи!

      – Не красней, как девушка!

      – Твое здоровье!

      Танцы. Все слегка пьяны, говор громок, лица раскраснелись, пламя свечей пляшет.

      И мрачно смотрят из угла на невесту глаза кузнеца: при встрече с ними она слегка вздрагивает и отворачивается.

      – Кто этот парень, который так на тебя смотрит?

      – Не обращай внимания, милый…

      Застолье распадается на группки; гарпунера угощает за своим столом колоритный старик с ногой-деревяшкой:

      – В мои времена таких вещей не прощали. Два года он не давал проходу твоей невесте…

      Гарпунер подходит к столу кузнеца, встающего под его взглядом. Оба чуть пьяны. Кузнец вдвое крупнее невысокого, несильного на вид гарпунера.

      – Я не хочу драки в этот день. Я вернулся, и пусть будет забыто все. Но если еще раз ты на нее посмотришь… – сжимает кулак.

      Кузнец заносит свой огромный кулачище.

      Наступает мертвая тишина.

      Гарпунер резко бьет – кузнец застывает и мешком рушится на пол. Но пока гарпунер возвращается на свое место, хлебнув из чьей-то кружки по дороге, кузнец поднимается и сзади, зверским ударом по уху… – нет – гарпунер успевает пригнуться, и удар достается одноглазому детине. Тот, даже не покачнувшись, в ярости швыряет кузнецу в голову кружку – он пригибается – кружка разносит кувшин пива в руках моряка за другим столом. Начинается всеобщая драка: женский визг, бутылки бьются о головы, разлетается мебель, рушатся перила, звенькают ломающиеся скрипки, миски с салатом надеваются на головы. И после каждого наносимого удара – замахи его стремительны и страшны – скупо и обаятельно усмехается гарпунер, обнажая ровные белые зубы: его враги разлетаются, как кегли.

      Кадр следующий: утро, парень этот с кряхтением встает с кровати дома, держась за поясницу, хромая: огромный синяк под глазом, нос распух, на лбу шишка. Пьет воду на крыльце: собака в ужасе от вида хозяина скулит и закрывает глаза.

      Он корчит рожи в зеркало: смех и кошмар! Погуляли…

      И вдруг замечает: что-то не то… Тревожно проходит в другую комнату. А там:

      Мать в черном платье лежит поверх убранной постели, бледная как смерть.

      – Мама!..

      – Не пугайся, сынок… Я встретила тебя… теперь все в порядке. Вчера… я не должна была портить этот день… мой сын вернулся настоящим мужчиной… Таким может гордиться любая мать.

      Ну, что ты меня так сжал… У тебя будет хорошая жена. Верная, любящая… работящая, скромная, красивая. Я благословляю ваш брак. Но раньше… Раньше, чем я прощусь с тобой, раньше, чем ты женишься и станешь главой семьи… У вас будет много детей… жаль, не успела понянчить их… Уж прости старуху-мать.

      Слеза стекает по его разбитому лицу на дрожащие губы.

      – Мой сын не должен уметь плакать. Я запрещаю тебе. Так вот… Раньше