Вокализ. Галина Смирнова

букет. В Вербное Воскресенье добавлю к нему веточки вербы. В Пасху поздравляем друг друга:

      – Христос воскресе!

      – Воистину воскресе!

      На пригорках появилась мать-и-мачеха, а вот и первые одуванчики в молодой траве. Зацвела черёмуха, немного похолодало как всегда. Окна открыты, поют, поют и не дают спать соловьи.

      Где ж вы судьи мои?

      Я пред вами стою

      И готов головой заручиться,

      Что покуда у нас

      Так пред Богом поют,

      Ничего на Руси не случится.

      Поют соловьи… Ах, как птицы поют!

      Вокализ

      Окна её квартиры на последнем этаже высокого дома выходили на восток. Она просыпалась вместе с солнцем, шла на кухню, ставила один из любимых дисков и варила кофе, так начинался день. Музыка была разной, но последние две недели звучала только одна – «Вокализ» Сергея Рахманинова. Она любила, когда это произведение исполнялось без голоса, только музыка – невыразимо нежная и бесконечно грустная…

      Она стояла у окна, диск солнца только показался на горизонте, освещая и окрашивая небо во все немыслимые оттенки и цвета красного, и жёлтого, и зеленоватого, и немного фиолетового… Она смотрела на восход, но не радовалась великолепной картине, и слёзы текли по её щекам. Так продолжалось уже две недели, каждое утро – «Вокализ», рассвет и он… он, который поступил с ней так жестоко. Разве так можно? Неужели всё это было? За что, Господи? Кофе опять убежал. Слезинки скрипки капали и испарялись с раскалённой плиты… «Я была радостна, я пела, танцевала, прыгала от счастья, я была воодушевлена, я хотела жить…»

      ***

      Та сентябрьская ночь на берегу большого озера среди северных хвойных лесов была необычно тёплой и ясной. Они разворошили стог сена, стоящий на поляне вблизи озера, расстелили сухую душистую траву на тёплую землю и накрылись его большой телогрейкой. Пахло свежестью близкой воды, сеном, хвойными ветками и сосновой смолой. А над ними в Божественной красоте Мироздания распахнулось всё небо миллиардами звёзд, ярких, ослепительно недоступных, далёких и близких.

      – Протяну руку, и звезда в моей ладони, – он обнял её, прижал к себе, – ты – звёздочка моя ясная.

      – Смотри, вспыхнула яркая маленькая точка, вот здесь, слева от Большой Медведицы.

      – Я видел.

      – Звезда упала, ещё, ещё, ещё… звездопад!

      – Звездопад! Я загадал.

      – И я загадала.

      …Our wistful little star

      Was far too high,

      A teardrop kissed your lips

      And so did I…2

      – пел певец.

      «Прощай», – рыдала скрипка, и музыка «Вокализа» лилась и неслась в небеса.

      «Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою»3.

      – Господи, Всемогущий, Премудрый и Всемилостивый, как быть, скажи!

      Look into my eyes, my love,

      And see,

      All the lovely things

      you are to me4

      И сказал Бог:

      – Держи мою руку и взгляни мне в глаза! Я люблю тебя, я рядом… Я буду рядом с тобой всегда и везде, что бы ни случилось. Помни это и улыбнись!

      «И

2

…Грустная маленькая звёздочка была так высоко, слезинка поцеловала твои губы, и я… – Здесь и далее в рассказе цитируется песня британского эстрадного певца Энгельберта Хампердинка «Тень твоей улыбки». – Англ.

3

Бытие, Гл.1, 2.

4

Взгляни мне в глаза, моя любовь, и ты увидишь всю мою любовь и то, что ты значишь для меня. – Англ.