Лазарь. Ларс Кеплер

в сумку, натянула шапочку, спустила воду и вышла из кабинки.

      У зеркала перед раковиной стояла какая-то крупная женщина. Пол под ней был совершенно мокрым.

      Люми торопливо вышла, у кассы взяла талон и, когда подошла ее очередь, купила билет в оба конца на первый же марсельский поезд, заплатив наличными, после чего вышла на платформу.

      В воздухе висел тяжелый запах поездных тормозов.

      Люми ждала, опустив голову и зажав сумку между ног. Табло на перроне возвещало, что до прибытия поезда осталось чуть больше двадцати минут. Люми вспомнила месяцы, проведенные в Наттавааре. Ее последние месяцы с матерью оказались и первыми месяцами с отцом. Она его почти не знала – с детства остались лишь разрозненные воспоминания и короткие рассказы.

      Но Люми так нравилось быть рядом с ним, нравились вечера за ужином, ранние утра.

      Ей нравилось, как он инструктировал ее, неутомимо и терпеливо.

      Готовясь к худшему, они сблизились.

      Люми подняла голову и прислушалась. Из динамиков раздалось объявление о задержке какого-то поезда.

      Вдали свистнул локомотив.

      Какой-то худощавый человек в темно-сером пальто бродил по платформе на противоположной стороне, словно ища кого-то среди отъезжающих, а потом побежал вверх по ступенькам.

      Люми опустила глаза. Ей вспомнилось, как Сага Бауэр приехала к ним и рассказала, что обнаружила тело Юрека Вальтера.

      Перед ними тогда словно распахнули двери в сад, в летнее утро. Люми смогла выйти в новый мир, смогла уехать в Париж.

      Поезд приближался, лязгая на стрелках; он втянулся на восемнадцатый путь и, отдуваясь, остановился. Люми взяла сумку, прошла в вагон и отыскала свое место. Поставив сумку на колени, она выглянула в окно и вдруг увидела у поезда того мужчину в сером пальто.

      Люми быстро опустилась на пол, сделав вид, что роется в сумке, и посмотрела на часы.

      Поезду пора бы уже отправиться.

      Соседка по вагону попросила, не нужна ли ей помощь; Люми не ответила.

      Раздался свисток, и поезд тронулся. Выждав подольше, Люми снова села на место, извинилась перед соседкой. И зажмурилась, чтобы не расплакаться.

      Она вспомнила, как случайно обидела одного студента в конце первого семестра, обозвав его фотографии сексистскими. На выставке, проходившей в том же месяце, он написал над снимками: “Пять сексистских фотографий, сделанных сексистом”.

      Потом они стали общаться, а летом съехались и стали жить у нее.

      Люми открыла глаза, но все равно видела перед собой Лорана. Взлохмаченные волосы, свитера в катышках. Настойчивый взгляд карих глаз. Красивая улыбка, южнофранцузский акцент, полные губы.

      Париж и крупные пригороды остались далеко позади.

      Люми вспоминала, как уходила от Лорана, как бежала от него, словно Золушка.

      Когда поезд два часа спустя остановился в Лионе, она вышла, натянула шапочку и пошла по платформе.

      Дул теплый ветер.

      Люми не собиралась ехать в Марсель.

      Смешавшись с толпой, она вошла в большое здание вокзала, спустилась