Память. Людмила Евгеньевна Кулагина

и беженцев. Они, порой, уже сожалели, что не искалечены, тогда бы им легче было найти место в этом мире.

      15. Маринка.

      Как-то утром у ворот остановилась повозка, кто-то в сапогах и шинели вбежал на крыльцо и остановился. Это была Марина.

      – Здравствуйте, товарищи! – громко сказала она.

      Семён чуть с крыши не свалился, он там печную трубу ремонтировал. Все выскочили на крыльцокто откуда: из дома, из сараев, и окружили пришедшую к ним гостью.

      – Что это ты как мужик оделась? – удивлённо рассматривая Марину, спросил Семён.

      – Я с товарищами анархистами пойду строить новый мир, – радостно произнесла Марина.

      – Это с какими товарищами? Сразу с несколькими? – мысли Семёна работали только в одном направлении.

      – Мы создадим коммуны! Все будут равны! Всё будет общее! – воодушевлённо рассказывала девушка.

      – И бабы общие? – опять осадил её Семён.

      Во двор вошли несколько парней, которые приехали на повозке вместе с Мариной. Первым шёл Анджей, за ним его новые товарищи Богдан, Валентин и Гаврила.

      – Баба– не вещь, – уверенно сказал Анджей. Он был горд, что смог быстро разобраться в теоретических основах анархистов, наслаждался этим, используя новые знания. – Баба не может никому принадлежать!

      – Это на него ты меня променяла? – с укоризной спросил Сёма.       Выглядел он в этот момент так, будто его предали, растоптали его светлые чувства. Только пелёнки, которые трепетали на верёвке за его спиной, напоминали о реалиях.

      – Ты ничего не забыл, Семён? – Марина кивнула на выходящую из дома Орину, с ребёнком на руках.

      – Ты же не знаешь этих парней, Марина, – быстро сменил тон Семён, – это опасно. Неизвестно, что они за люди. Кругом война. Куда ты собралась?

      – А что, в хате всю жизнь сидеть? Здесь я заранее знаю, что будет через год, через пять, через десять. Веками ничего не меняется. Думала, власть сменилась, хоть что-то и у нас поменяется. Нет! Всё тоже! Пашешь, как лошадь, упала, проснулась, опять пашешь. И люди всё одни и те же, и говорят об одном и том же, а если замуж вышла, ещё хуже. Родила, покормила, опять забеременела, и так всю жизнь, пока в старуху не превратишься. Лучше убьют пусть где-нибудь. Хоть день прожить без скуки!

      – Жалеть потом будешь, дурёха. – вступила в разговор Ганна.       Но всем уже было понятно, что её не переубедишь.

      – А вы, парни, не могли себе мужиков для компании найти? Девчонку уговорили? – завёлся Семён, – Не отдам я вам её. Семён скинул тужурку и засучил рукава.

      Маринка рассмеялась, любуясь парнями, которые собрались за неё драться.

      Анджей скинул шапку и вплотную подошёл к Семёну. Сашка взяла вилы и встала рядом с парнями. Маринка рассмеялась пуще прежнего.

      – Ой, гляди, какая у тебя защитница!

      – Отойди, Александра, не позорь меня, – еле сдерживаясь, сквозь зубы проговорил рассвирепевший Семён.

      – Их трое, а ты один, – спокойно