Карамазовы. Федор Достоевский

подлый, его убить мало, – повторил мальчик в курточке, с горящими глазенками, старше всех по-видимому.

      – А какой он? – спросил Алеша. – Фискал, что ли?

      Мальчики переглянулись как будто с усмешкой.

      – Вы туда же идете, в Михайловскую? – продолжал тот же мальчик. – Так вот догоните-ка его… Вон видите, он остановился опять, ждет и на вас глядит.

      – На вас глядит, на вас глядит! – подхватили мальчики.

      – Так вот и спросите его, любит ли он банную мочалку, растрепанную. Слышите, так и спросите.

      Раздался общий хохот. Алеша смотрел на них, а они на него.

      – Не ходите, он вас зашибет, – закричал предупредительно Смуров.

      – Господа, я его спрашивать о мочалке не буду, потому что вы, верно, его этим как-нибудь дразните, но я узнаю от него, за что вы его так ненавидите…

      – Узнайте-ка, узнайте-ка, – засмеялись мальчики. Алеша перешел мостик и пошел в горку мимо забора прямо к опальному мальчику.

      – Смотрите, – кричали ему вслед предупредительно, – он вас не побоится, он вдруг пырнет, исподтишка… как Красоткина…

      Мальчик ждал его, не двигаясь с места. Подойдя совсем, Алеша увидел пред собою ребенка из слабых и малорослых, с бледненьким, худеньким продолговатым личиком. Одет он был в довольно ветхий старенький пальтишко, из которого уродливо вырос. Голые руки торчали из рукавов. На правом коленке панталон была большая заплатка, а на правом сапоге, на носке, где большой палец, большая дырка, видно, что сильно замазанная чернилами. В оба отдувшиеся кармашка его пальто были набраны камни, Алеша остановился пред ним в двух шагах, вопросительно смотря на него. Мальчик, догадавшись тотчас по глазам Алеши, что тот его бить не хочет, тоже спустил куражу и сам даже заговорил.

      – Я один, а их шесть… Я их всех перебью один, – сказал он вдруг, сверкнув глазами.

      – Вас один камень, должно быть, очень больно ударил, – заметил Алеша.

      – А я Смурову в голову попал! – вскрикнул мальчик.

      – Они мне там сказали, что вы меня знаете и за что-то в меня камнем бросили? – спросил Алеша.

      Мальчик мрачно посмотрел на него.

      – Я вас не знаю. Разве вы меня знаете? – допрашивал Алеша.

      – Не приставайте! – вдруг раздражительно вскрикнул мальчик, сам, однако ж, не двигаясь с места, как бы все чего-то выжидая и опять злобно засверкав глазенками.

      – Хорошо, я пойду, – сказал Алеша, – только я вас не знаю и не дразню. Они мне сказали, как вас дразнят, но я вас не хочу дразнить, прощайте!

      – Монах в гарнитуровых штанах! – крикнул мальчик, все тем же злобным и вызывающим взглядом следя за Алешей, да кстати и став в позу, рассчитывая, что Алеша непременно бросится на него теперь, но Алеша повернулся, поглядел на него и пошел прочь. Но не успел он сделать и трех шагов, как в спину его больно ударился пущенный мальчиком самый большой булыжник, который только был у него в кармане.

      – Так вы сзади? Они правду, стало быть, говорят про вас, что вы нападаете исподтишка? – обернулся опять Алеша,