Хмель-злодей. Владимир Волкович

братьев, которые не смогут скрыться, разорение и несчастье.

      – Встанем же под защиту Господа нашего, которому служим всю жизнь, с молитвой и просьбой о милости, – закончил разговор гаон, рабби Иегуда Лев бен Бецалель.

      Уже за полночь разошлись мужчины по своим спальням, заботливо приготовленным Эстер для приезжих. Тревожное предчувствие долго не давало им уснуть.

      Завтра утром они разъедутся по своим городам и местечкам. Что принесёт им завтрашний день?

      Не знали, не ведали своей судьбы: почти все они погибнут мученической смертью во славу Господа Бога своего.

      Давид явился поздно ночью, когда все уже давно спали. Неслышной тенью, мягко ступая, пробрался он в гостиную и оттуда скользнул в свою комнату. Раздевшись, сделал несколько движений, любуясь своим отражением в зеркале. Гибкое, мускулистое тело, подсвеченное колеблющимся пламенем свечей, послушно изогнулось, и вдруг юноша сделал резкий выпад. Танцующие руки с неуловимой быстротой разорвали воздух, ломая кости невидимого противника. Этим смертельным приёмам его научил ровесник из каравана восточного торговца, остановившегося в их гостеприимном Немирове.

      Уже год обучался Давид военному делу. Способный, обладающий отличной реакцией, он быстро постигал науку владения саблей, ножом, ружьём. Но единоборства ему нравились больше всего, и он уже далеко продвинулся в умении остановить нападающего противника, используя его же энергию. Польские гусары, с которыми он водил дружбу, называли Давида «летающим воином», за необыкновенно высокие прыжки, в которых он поражал противника.

      Давид упросил отца купить ему лошадь и частенько скакал на ней по окрестным полям и лугам, пугая крестьян своим видом и громким разбойничьим свистом.

      Эстер только переглядывалась с мужем, узнавая о новых проделках старшего сына. Нет, он совсем не был похож на еврея, усердного в учении и благочестивого, каким был их любимец Мойшеле.

      Но этим вечером не военным делом занимался Давид. Он проводил время с прекрасной Рут. Они сидели в своём укромном уголке на камне. Место, меж домами, густо заросло кустами, и его ни откуда не было видно. Казалось, что дома вплотную примыкают друг к другу. Здесь, даже при желании, их никто не мог бы обнаружить. Давид держал руку девушки в своей и осторожно прикасался губами к её нежной коже на шее за ушком. Запах волос Рут дурманил ему голову. Он обнял девушку за плечи и дотянулся губами до её губ. Рука его соскользнула на девичью талию, перешла на живот и поднялась, накрыв грудь.

      – Рути, любимая моя…

      Рут повернула голову и отодвинулась:

      – Обожди, мой хороший, не спеши, пусть родители нам сначала свадьбу справят.

      – Это сколько же ждать, пока они соберутся? А время сейчас такое, тревожное; говорят, казаки силищу большую набрали и смуту снова затеяли против панов. Неровён час и сюда заглянут, не сносить нам тогда головы, если убежать не успеем.

      – Это уж как Бог пошлёт.

      Рут передёрнула плечами, ночная прохлада опускалась