Хмель-злодей. Владимир Волкович

но и неприязни тоже не было. Она понимала, что он просто исполняет свою работу, за которую получает вознаграждение, правда, оно было тем выше, чем больше денег приносил еврей пану Потоцкому.

      – Передай пану, что я отдам, как только соберём урожай.

      – Э-э, пани, вы слишком добры, слишком мягко относитесь к холопам, их нужно обложить налогом существенным, тогда и деньги будут, и с паном Потоцким замиритесь.

      Рудницкая гордо вскинула голову:

      – Ты, Мендель, хорошо служишь пану Потоцкому, но негоже тебе лезть в чужие дела и давать советы.

      – Прошу прощения, пани, я хотел, как лучше, прошу прощения, – Мендель поклонился и попятился к двери.

      Рудницкая укорила себя за то, что не сдержалась. Мендель тут ни причём, он не хуже и не лучше других. Она сама воспитана в уважении к людям, и сына так воспитала, образование ему дала самое лучшее. И кто виноват в том, что она осталась без средств после гибели мужа. А если Потоцкий отберёт замок и имение, тогда ей только в нищие. Это с её-то знатностью. Но переступить через себя не могла, и увеличить налоги на холопов, закабалить их было вне её представлений о человечности.

      Раздались громкие голоса, и в дверь протиснулись гурьбою молодые люди. Они с шумом рассаживались, подшучивая, и подтрунивая друг над другом.

      Пани Рудницкая с улыбкой смотрела на Яну и Сашу, вспоминая, как привёл их в дом муж её перед походом к османам. Это были дети его товарища, у которого умерла жена. А потом и сам он пропал в плену, как и муж её. Так и остались дети в доме. Пани нисколько не жалела об этом, всё веселее вместе. Да и Михаилу приятно быть в компании таких же молодых людей, как он. Сашка был младше Михаила, небольшого роста, полненький, он и вправду походил на Санчо Пансо рядом с тонким и высоким другом. И любил, и был предан Михаилу, как его тёзка из романа.

      – А вы знаете, что в Приднепровье опять казаки восстали, а холопы и чернь к ним присоединяются? – заявил Сашка, едва прожевав кусок мяса, – давеча сам от дворни слышал.

      – А ещё, что говорят? – ехидно полюбопытствовал Михаил.

      – А ещё говорят, – серьёзно продолжил Сашка, не приняв тон Михаила, – будто главным у них казак Хмельницкий, из наших, из шляхтичей.

      – Это как же: казак и шляхтич? – вставила Яна, – это зачем?

      – Говорят, что казаком стал, чтобы за правое дело воевать, работных людей, мещан да холопов от тягот панских освободить.

      – Всё-то ты, Сашка, знаешь, – мягко перебила его пани Рудницкая, – негоже шляхтичу в казаки идти, разбойные это люди, невежественные и страшные.

      Ей вдруг пришла в голову невероятная мысль, что её единственный сын, бредящий благородным рыцарем Сервантеса, решит идти и защищать угнетённых холопов. Она украдкой взглянула на сына, но он, казалось, не проявил никакого интереса к сообщению Сашки.

      – Санчо, поедем завтра на охоту? – Михаил обернулся к Сашке.

      – С тобой хоть на край совета, – картинно выговорил Сашка и отхлебнул светло-розового вишнёвого напитка из высокого резного бокала.

      Рано утром они осторожно подобрались к глухариному