Вещие сестрички. Терри Пратчетт

его не просто владеть собой, но и контролировать инстинкты, и лишь дрогнувшая мышца на лице могла выдать напряженную умственную работу. Кроме того, из темных глубин подсознания всплыла совершенно неуместная эмоция. Любопытство, точно акула, выставило плавник на поверхность.

      Герцог уже пятьдесят лет умудрялся жить, не испытывая любопытства. Не слишком уместная черта для аристократа. Уверенность куда полезнее. Тем не менее сейчас герцогу пришло в голову, что и от любопытства может быть польза.

      Сержант стоял посреди зала с бесстрастным видом человека, что ждет приказа и готов ждать его до тех пор, пока не окажется в другом месте в силу континентального дрейфа. Он много лет находился на не слишком обременительной службе у королей Ланкра, и это начинало сказываться. Если тело в основном еще могло вытягиваться по струнке, то живот слушался лишь гравитацию.

      Взгляд герцога упал на шута, что примостился у трона на своем стульчике. Сгорбленная фигурка смущенно вскинулась и звякнула колокольцами.

      Герцог принял решение. Как он уже обнаружил, путь к прогрессу заключается в поиске слабых мест. Прогнав мысль, что таковые места включают в себя королевские почки на темной лестнице, правитель взял себя в руки.

      …руки. Он все тер их и тер, но, похоже, без толку. Даже спустился в темницы и одолжил у палачей одну из проволочных щеток. Тоже не помогло. Даже хуже стало. Чем больше герцог тер руки, тем больше на них выступала кровь. Он боялся, что сойдет с ума…

      Герцог подавил тревожные мысли. Слабые места. Точно. Вот шут как раз казался целиком и полностью слабым местом.

      – Можешь идти, сержант.

      – Сир, – отозвался тот и промаршировал к выходу.

      – Шут?

      – Чегось вам помолвить, сир? – нервно спросил дурак и ударил по струнам своей чертовой мандолины.

      Герцог сел на трон.

      – Меня и так уже помолвили, двадцать лет назад. Дай мне совет.

      – Ей-ей, дяденька…

      – Никакой я тебе не дяденька. Такого родича я бы точно не забыл, – заверил лорд Флем и наклонился так, что оказался нос к носу с удивленным шутом. – Еще раз ляпнешь свои «дяденьку», «ей-ей» или «помолвку» – накажу.

      Шут беззвучно пошевелил губами, затем спросил:

      – А «звиняйте» можно?

      Герцог знал, когда дать поблажку.

      – «Звиняйте» я переживу. И ты тоже. Но никаких уловок. – Он ободряюще улыбнулся. – Давно ты в шутах, парень?

      – Звиняйте, любезный…

      – Про любезного не надо, – перебил герцог, подняв руку.

      – Звиняйте, лю…дей наших повелитель, – быстро выкрутился шут и нервно сглотнул. – Да всю жизнь. Уж семнадцать лет как свой пузырь на палке ношу. А до меня служил мой отец. И дядька мой вместе с ним. А до них – мой дед. А его…

      – То есть все мужчины твоего рода шуты?

      – Семейная традиция, сир. Звиняйте.

      Герцог снова улыбнулся, но шут был слишком взволнован и не подметил, сколько зубов обнажил властитель.

      – Ты же из здешних мест, не так ли? – спросил Флем.

      – Ей… да, сир.

      – И знаешь местные поверья