Самое сильное заклятье. Лайон Спрэг де Камп

мешки с серной пастой. Пэдуэй взглянул на часы, благополучно извлеченные из тайника в стене, – почти полночь.

      – Все готово? – спросил он. – Поджигайте первый.

      Мешок положили в ложку, подожгли промасленные тряпки, и Пэдуэй лично дернул за пусковой шнур. «Сссс-бомм!» – сказала «Брунгильда». Воздух прочертила огненная парабола. Мартин взбежал на вершину холма, который закрывал их позицию. Как мешок влетел в лагерь, он не видел, но пьяные песни прекратились, а вместо них возник гул, будто кто-то потревожил осиное гнездо. Сзади в темноте защелкали бичи, заскрипели веревки – в систему блоков и шкивов, придуманную Пэдуэем для скорейшего взведения рычага, впряглись лошади. «Сссс-бомм!» Тряпки погасли, и мешок ушел к врагу невидимый и безвредный. Ничего, через несколько секунд последует другой. «Сссс-бомм!» Гул набрал силу, стали слышны отдельные крики.

      – Лиудерис! – позвал Пэдуэй. – Давай команду!

      Во вражеском лагере заржали лошади – двуокись серы пришлась им не по нраву. Хорошо, можно надеяться, что византийская конница будет дезорганизована. Среди общего шума Пэдуэй различил лязг и бряцанье выступивших готов. В лагере что-то ярко загорелось, и языки пламени высветили подбирающихся к противнику готских солдат – рот и нос каждого закрывала мокрая тряпка, а большие круглые щиты для распознавания были выкрашены в белый цвет. Отблески оранжевых огоньков тлеющей серы играли на шлемах и обнаженных мечах. Уж что-что, а напугать такое воинство могло кого угодно.

      Когда готы подошли к лагерю, шум усилился десятикратно: добавилась симфония кузнечного перезвона мечей. Потом атакующие и обороняющиеся смешались, и уследить за боем стало невозможно.

      Один из механиков доложил, что мешки с серой кончились.

      – Что нам теперь делать?

      – Ждите дальнейших распоряжений, – ответил Пэдуэй.

      – Но, капитан, мы хотим драться! Так ведь всю забаву прозеваем!

      – Ni! Нельзя! Кроме вас, никто не умеет обращаться с катапультой. Я не могу рисковать ценными людьми.

      – Ха! – раздался голос в темноте. – Не вступить в бой – что за трусость! Пошли, ребята. Ну его к черту, этого Загадочного Мартинуса!

      И не успел Пэдуэй опомниться, как двадцать специально обученных механиков трусцой побежали к лагерю.

      С досадой плюнув, Пэдуэй отправился на поиски Лиудериса. Командующий восседал на лошади перед большим отрядом копейщиков. Далекое зарево выхватывало из тьмы лица, шлемы и частокол вертикально поставленных копий. Это романтическое зрелище напоминало сцену из оперы Вагнера.

      – Противник вылазку не предпринимал?

      – Нет.

      – Значит, еще предпримет. Велизарий такой… Кто поведет этот отряд? – поинтересовался Пэдуэй.

      – Я сам поведу.

      – О господи, я же объяснял, почему командующему не следует…

      – Знаю, Мартинус, – твердо произнес Лиудерис, – у тебя много всяческих идей. Но ты молод, а я бывалый