Самое сильное заклятье. Лайон Спрэг де Камп

у меня друзья…

      – Зря ты так думаешь. Я знаю лучше.

      – Неужели нет никакого выхода? Значит, Оптарису суждено убить меня, несмотря ни на что? Может, мне спрятаться?

      – Пожалуй. Но если ты продолжишь путь в Равенну, мое пророчество сбудется.

      – Тогда решено, я спрячусь.

      – Надо только разбудить этого парня. – Пэдуэй указал на Германна.

      – Зачем тратить время? Бросим его здесь!

      – Он работает на моего друга и должен был заботиться обо мне. Однако вышло наоборот.

      Они спешились, и Мартин возобновил попытки привести в чувство Германна. Теодохад же сидел на траве и стенал:

      – Вопиющая несправедливость! А ведь я был таким хорошим королем…

      – Конечно, – едко заметил Пэдуэй. – Если не считать того, что ты нарушил свою клятву Амаласунте не лезть в государственные дела, а потом организовал ее убийство.

      – Ты не понимаешь, великолепнейший Мартинус. Она приказала умертвить нашего благородного патриота, графа Тулума, а также друзей ее собственного сына Аталарика…

      – …И если не считать того, что ты вмешался – опять же, за вознаграждение, – в папские выборы. Кроме того, ты пытался продать Италию Юстиниану – за виллу близ Константинополя и ежегодную ренту…

      – Что?! Откуда тебе известно… Я хотел сказать – это гнусная ложь!

      – Мне многое известно. К примеру: ты преступно пренебрег обороной Италии, бросил гарнизон Неаполя…

      – Нет-нет-нет, говорю тебе, ты не понимаешь! Ненавижу все эти военные премудрости. Я не солдат, я ученый. Пусть решают мои генералы! Ведь это разумно, разве не так?

      – Насколько показали события – нет.

      – О боже, никто меня не понимает!.. – простонал Теодохад. – Хорошо, я скажу тебе, Мартинус, почему я не помог гарнизону. Потому что знал, что это бесполезно. Мне посоветовали обратиться к великому магу, Иеконии из Неаполя, известному своими пророчествами. Да все знают, что евреи могут заглядывать в будущее… Он взял тридцать барашков и разместил их в трех загонах, по десять в каждом. Один загон назывался «готы», второй – «итальянцы», третий – «византийцы». А потом несколько недель морил барашков голодом. Выяснилось, что «готы» все сдохли, у «итальянцев» выпала шерсть, а «византийцы» остались целы. Ясно – готам не победить. Зачем же напрасно проливать кровь?

      – Чушь, – сказал Пэдуэй. – Я вижу будущее куда лучше, чем этот толстый мошенник. Так что, если хочешь жить, слушайся меня.

      – Э-э?.. Нет, Мартинус, пусть я уже не король, но принадлежу к знатному роду, и ты не имеешь права командовать…

      – Как угодно. – Пэдуэй поднялся и зашагал к лошади. – Сейчас проеду немного по дороге, встречу Оптариса и подскажу ему, где тебя найти.

      – Не надо!.. Я согласен! Я все буду делать – только не дай этому ужасному человеку поймать меня!

      – Ну ладно. Если будешь слушаться, я, быть может, даже верну тебе трон. Однако на этот раз править будешь чисто номинально, усвоил?

      Глаза Теодохада загорелись хитрым огоньком. Потом вмиг остекленели.

      – Вот он! Оптарис,