Мороз по коже. Виктор Рыжук

многолюдное место. Она поставила свой внедорожник под березкой, и мы пошли гулять. Точно так же, как я это делаю один. Совершенно бесцельно и не выбирая никаких маршрутов. Мы то выходили на самый берег, то заходили в прибрежный лес. Ее голос, ощущение того что она рядом, и что, в коем-то веке, я не в одиночестве слоняюсь…все это приводило меня в детский восторг.

      Когда заходящее солнце окрасило озеро в красноватый цвет, Эля попросила сфотографировать ее. Ее длинных распущенных волос едва касался ветер. Она смотрела на алеющий горизонт. И мне хотелось коснуться ее длинных ресниц. А на ее губах была легкая улыбка. Я пожалел, что оставил свой фотоаппарат в ее машине. Закат на берегу священного озера, и эта девушка…ее силуэт и очертания устремленных вдаль глаз…вся эта картина навсегда запечатлелась в моей голове. И очень жаль, что никому из вас я не смогу ее показать. Уже в сумерках мы вернулись к машине, и я развел костер. Она стала расспрашивать обо мне, и оказалась внимательным и чутким слушателем. Не каждый способен внимать моим сбивчивым повествованиям. Эля очень много расспрашивала про другие страны. Этот отпуск она решила посвятить путешествию по России, а в следующий собиралась за рубеж. Я посоветовал ей отправиться на Фарерские острова, и немного рассказал о них. Когда с Байкала подуло прохладным ночным ветром, Эля достала из своей машины два пледа. И давая мне один из них, то ли случайно, то ли специально, коснулась моей ладони рукой. На ее щеках снова заиграл румянец, а глаза заблестели. Она немного выпрямила осанку так, словно только что сделала что-то очень важное и крайне довольна сама собой. Я улыбнулся, а она потупила глаза. И устроилась напротив меня у костра. Какое-то время мы молчали. Ее голос отозвался появившейся из-за облака луне. Она стала петь, сначала на родном языке, потом на русском, арабском. Ее волосы отсвечивали от пламени костра. Укутанная в плед, она стала еще восточнее…немного фантазии, и плед превращался в хиджаб. Я мог слушать ее бесконечно долго. Опершись спиной к дереву, и прикрыв глаза, я тут же оказался в своем воображении.

      Под тенью пальм, где-то журчал фонтан, и прекрасная Эсфира в длинном зеленом платье пела свои песни, собирая фрукты в корзину. Я был бы самым счастливым мужем, зная, что моя жена никогда не отвернется от меня. Не ударит в спину. И будет ласковой и заботливой дочерью для моих родителей…

      Когда я проснулся, костер еще горел. А солнце уже приготовило свои лучи, чтобы согреть за ночь остывшую землю. Ее внедорожника уже не было. И остались только следы примятой большими колесами травы. Легкий порыв ветра нанес мне ее запах, и аромат ее духов. Я улыбнулся…

      Она оставила мне свой плед…

* * *

      Я б написал.

      И наверно что-то хорошее,

      Да вот только погода невзгожая.

      Я б написал.

      О любимой своей, какая пригожая!

      Да вот только с любимой, теперь мы прохожие.

      Я б написал.

      О любви к своей маме,

      Да вот слов подходящих не знаю.

      Я