Танцы на снегу. Геном. Калеки. Сергей Лукьяненко

Мужчина средних лет что-то буркнул. А паренек поздоровался:

      – Привет, док.

      Они вовсе не выглядели дебилами. Скорее – людьми, увлеченными фильмом, который шел на экране. Что-то авантюрно-приключенческое, там как раз молодая красивая женщина доказывала кому-то, что она может переносить гипер, потому что ей специально пересажена игрек-хромосома. Вот же бред, как можно пересадить хромосому во все клетки сразу?

      – Это ваш новенький друг, – сказал доктор. – Его зовут Тиккирей… если кому-то интересно.

      – Привет, Тиккирей, – сказал парень. – Меня зовут Кеол.

      Он даже улыбнулся.

      – Ты сходил с корабля? – спросил док.

      Кеол поморщился.

      – Нет. Не люблю эту планету.

      – Ты же вроде бы… – Доктор махнул рукой. – Ладно. Все по местам! Старт через сорок минут.

      Поднялись все сразу. Экран погас. Из щелей выскользнули несколько черепашек-уборщиц и принялись елозить по полу. Я заметил, что кое-где рассыпан попкорн, обертки от шоколада и еще какой-то мусор.

      – Мне помочь новенькому? – спросил Кеол.

      – Я сам все объясню. Ты проследи за стариками.

      – Хорошо, док, – сказал Кеол.

      – Он самый сохранный из всех, – не понижая голоса, сказал доктор. Кеол даже не вздрогнул. И посмотрел на меня.

      Я молчал, меня немножко колотило мелкой дрожью.

      – Автобус еще не отошел, – сказал доктор. – Я попросил водителя выждать двадцать минут. Если хочешь, я провожу тебя в шлюз.

      Во рту у меня пересохло, но я все-таки пошевелил языком и сказал:

      – Нет.

      – Это было последнее предложение, – сказал Антон. – Идем.

      В зале было штук десять дверей, семь из них сразу выделялись – более широкие и какие-то массивные. В эти двери и уходили модули. Доктор подвел меня к крайней, заставил приложить руку к сенсорной пластине. Сообщил:

      – Теперь это твоя бутылка.

      Помещение и впрямь походило на лежащую бутылку… даже стены и потолок выгибались дугой. Здесь не было ничего, кроме странной штуки, походящей на кровать для тяжелобольного. Поверхность ее была гибкая, блестящая и упругая. Почти посередине – отверстие.

      – Раздевайся, – сказал доктор. – Все вещи и одежду – сюда.

      Я разделся, убрал вещи в стенной шкафчик, тоже запирающийся на сенсорный замок. Молча лег на кровать. Было довольно мягко и удобно.

      – Значит, так, – сказал доктор. – Самые сложные процессы для модуля… понимаешь какие?

      – Понимаю, – ответил я.

      – Ходишь ты под себя, – сказал доктор. – Биде встроено в кровать и включается автоматически. Если у тебя нарушается работа кишечника, шунт начинает самостоятельно выдавать команды на периферийную нервную систему. Каждый час кровать массирует тебя. Раз в сутки нейрошунт выдает команды на сокращение мускулатуры, чтобы избежать мышечной дистрофии. Состояние здоровья контролируется непрерывно, если что – я прихожу и оказываю помощь. Так… Питание…

      Он запустил руку под кровать и вытащил из какого-то гнезда шланг с расширением на конце.

      – Это не питание, –