Красная чума. Алексей Мартыненко

о самоубийстве поэта было немало. Карменовские же фотографии достаточно четко показывают обратное: даже под ретушью, сделанной самим Карменом, видны травмы на лице Есенина, которые невозможно нанести себе самому. Возможно, именно они смогут раскрыть реальные обстоятельства гибели поэта…

      На снимке отчетливо видны пустая глазница и след на лбу от удара тяжелым предметом» [ «Московский комсомолец» 7. 10. 1997].

      Профессор-патологоанатом Ф. А. Морохов:

      «Есенин был сильно избит, а потом задушен, возможно, подушкой» [ «Труд», №№ 101, 178, 1989].

      Вот еще очередное дошедшее до нас свидетельство. При описании лица мертвого Сергея Есенина, Павел Лукницкий отмечает в своем дневнике:

      «левый глаз – плоский: он вытек» [173] (с. 314).

      Но кто мог быть врагом у поэта, которого столь настойчиво на протяжении всего существования советского голема упорно втаптывали в грязь, называя пьяницей и хулиганом, наркоманом и сумасшедшим?

      Чуть позже для подобного рода людей изобрели иное очень емкое слово – диссиденты. И если им не удавалось вовремя улизнуть за кордон, то о них больше уже никто и не вспоминал – они исчезали в «дурке».

      Есенин же был первооткрывателем «дурки» в качестве единственной тогда еще возможности для своего спасения. Но со смертью поэта эта возможность спрятаться от лап режима умерла также. И это лечебное учреждение, с тех пор, стало испытанным средством борьбы «народной власти», то есть власти инородцев в стране русских, с инакомыслящими – то есть мыслящими национально.

      Юрий Кублановский об избытке открытости борьбы Есенина замечает:

      «Болыпевицкую бойню посчитали за народную революцию даже и Бердяев, Клюев, Волошин. Третий Интернационал вдосталь попользовался этим отрицательным элементом национальной натуры, пока не надел на нее свой железный намордник. В этом смысле гибель Есенина не только таинственна, но и глубоко символична. И впрямь – со своей неуемностью, вызывающим ощущение оккупированности России Есенин был бельмом в глазу в обеих столицах, у многих чекистов наверняка чесались руки с ним расправиться. Насильственность его смерти очень вероятна… и не всегда понятно, почему некоторые с излишней настойчивостью ее отрицают, тем самым невольно выгораживая чекистов» [ «Литературная газета». «Век Сергея Есенина». № 39, 27. 09. 1995].

      А вот выгораживание этими «некоторыми» чекистов понятно как раз таки достаточно хорошо – ведь революция, как любливал говаривать при уничтожении созданного чекистской властью голема, СССР, Михаил Меченый, – продолжается. А, значит, продолжается вместе с ней и геноцид русского народа – ведь тех самых Гайдаров, которые Тимура с командами в свое время рекламировали, сменили их собственные внуки и рекламируют теперь хоть и прямо противоположное, но, на самом деле, все то же самое. Рекламируется бес-предел февраля, который, по замыслу архитекторов, медленно и плавно сменится новой кровавой диктатурой – антихриста.

      Так что Юрий