Красная чума. Алексей Мартыненко

практически без помех эта самая «бескровная» (бес-кровная – то есть кровно родственная бесам), которая, однако ж, ко всему прочему открыла собою возможность к возобновлению творчества Есенина:

      «До революции, чтобы "выгнать из литературы" любого "отступника", достаточно было двух-трех звонков "папы" Милюкова, министра, и на всех остальных, недавних вершителей литературных судеб, превратившихся в сановников "великой, бескровной", Есенину, как говорится, было "плевать с высокого дерева". Ему было прекрасно известно, что "настоящие люди" сидят не в министерствах Временного правительства, а на даче Дурново, в особняке Кшесинской, в "совете рабочих, крестьянских и солдатских депутатов"…» [34]