Мы правим ночью. Клэр Элиза Бартлетт

обвинить.

      Девушки переглянулись. Елена сказала:

      – Но ведь, кроме недостатков, у них должны быть и преимущества.

      На лице командора вспыхнула улыбка, но тут же погасла.

      – Да, хотя и совсем немного.

      На несколько секунд все опять умолкли. Линне увидела на лице Зимы готовность отступиться и прониклась к ней симпатией. Будь у командора возможность, она могла бы стать великим лидером.

      А я могла бы остаться на фронте, сохранить дружбу, отличиться и доказать отцу, что чего-то да стою. Но у девушек в армии, похоже, нет никаких шансов.

      – Я остаюсь, – сказала Ревна.

      Когда к ней повернулись тридцать с лишних голов, она вспыхнула, но затем сложила на груди руки и устремила взор на Зиму. Линне не ожидала, что Ревна выскажется первой, но теперь видела, что той жизненно необходимо остаться, хотя почему – понять не могла.

      – Я тоже остаюсь, – сказала Линне, игнорируя обращенные на нее недоверчивые взгляды других девушек.

      В Мистелгарде ее не ждет ничего хорошего, лишь бумажная работа да пожизненное наказание по возвращении домой.

      Магдалена улыбнулась.

      – Мы наверняка придумаем, как их экипировать.

      – Это уже становится интересно, – сказала Катя.

      – Я хочу летать. А на чем – мне без разницы.

      Одна за другой высказались все девушки Сто сорок шестого полка ночных бомбардировщиков. Каждая из них говорила сердцем. Свет их устремлений горел в их голосах.

      В конце концов, служить с ними, может, будет не так уж и плохо.

      6

      Храните верность вашему союзу

      В полку ночных бомбардировщиков были девушки из всех тринадцати стран, объединившихся в Северный Союз. Ревна была из Ридды, самого прочного, надежного оплота Союза. Ридда первой испытала на себе беспощадный удар врага, а слушая, как мама с папой перешептываются о политике, Ревна понимала, что братские страны вряд ли смогут быстро прийти к ним на защиту. Но явившись в пакгауз на первое занятие по летному делу, она увидела пилотов из восточного Кикурана, из Ибурска, что далеко на Севере, и с Парсейского полуострова на самом краю Цеморского моря.

      Подготовка ее не очень пугала. Она больше переживала из-за своих ног, боялась осуждающих взглядов, волновалась, как бы кто-нибудь не узнал, что ее отец в тюрьме. Страшилась шпионов, новых скверных новостей из Таммина, тревожилась, что ее отправят обратно домой. Со страхом думала, как будет пользоваться Узором на глазах у других. Пока они ждали Тамару, в комнате почти что звенело от нервного напряжения, исходившего от всех девушек.

      – Эй, – прошептала Катя, ослепительная красавица, вступившаяся за Ревну накануне.

      Она каким-то образом умудрилась завить волосы, и теперь они идеальными колечками обрамляли ее круглое лицо. Ревна уже отнесла ее к категории девушек, которым важно, кто сидит с ними рядом, – чтобы можно было поболтать, – но которые не проявляют ни малейшего интереса к ее ногам. Как правило, они старались, чтобы она чувствовала себя совершенно нормальной,