Корги-детектив: жестокие вкусняшки. Милдред Эббот

была открыта и оказалась ванной. Перед второй дверью улегся счастливый Ватсон. Он помахивал хвостиком, как будто снова что-то жевал.

      – Серьезно? Опять? – Я поспешила к Ватсону и попыталась вытащить из его пасти все, что там было.

      Ватсон вырвался и отбежал в сторону. Его взгляд красноречиво говорил, что в ближайшие дни мне придется поплатиться за свою грубость. На полу, там, где лежал Ватсон, я обнаружила две конфеты и пустую разорванную целлофановую обертку. Я подняла их и осмотрела. Конфеты были круглые и твердые, почти как жевательная резинка, только черного цвета. Я понюхала одну из них, чтобы убедиться, что это не шоколад. Хотя, думаю, одна конфета вряд ли навредила бы Ватсону. Я слышала, как он хрустел конфетой, которую вытащил из обертки. Запах был узнаваемый. Лакрица.

      Конфеты я также убрала с глаз долой в карман и сказала Ватсону:

      – Забудь. После всего, что сегодня произошло, никаких натуральных собачьих лакомств ты не получишь.

      Слава богу, это был не шоколад. Я любила Ватсона, но его обжорство сводило меня с ума. Ватсон отказывался есть любой корм для собак, зато все, что он находил вокруг себя, вдруг оказывалось съедобным (даже если на самом деле это было не так).

      Я решила не пытаться заполучить остатки лакричной конфеты, открыла дверь, включила свет и вошла в огромную кухню.

      На полу были рассыпаны конфеты. Помимо лакричных здесь валялись еще шоколадные, марципановые и мятные. Перевернутый противень с брауни лежал на столе. Одна картонная коробка была чем-то заполнена, а другую кто-то опрокинул, и рядом с ней валялись медные формочки для печенья.

      Что-то коснулось края моей юбки, заставив меня вздрогнуть, и я увидела Ватсона, который проскользнул в комнату вслед за мной.

      – О нет, ты не сделаешь этого. Больше никаких конфет! – Я попыталась схватить его, но он низко и угрожающе зарычал.

      Я отступила. Такое рычание, которое на удивление звучало грозно, я слышала от Ватсона лишь несколько раз, когда он чувствовал, что в доме есть незнакомый человек. На меня он никогда так не рычал.

      Спустя мгновение я поняла, что рычит Ватсон вовсе не на меня. Его плечи опустились, спина была напряжена, зад задран кверху, на зубах – оскал. Он крался вдоль стола, продолжая рычать.

      Уже во второй раз за день я почувствовала, что мои руки покрываются мурашками. Когда я последовала за Ватсоном, я еще сильнее ощутила себя первой из жертв в фильме ужасов.

      Как только Ватсон повернул за угол, он пригнулся еще ниже, его рычание усилилось. У лап Ватсона лежала огромная скалка, один конец которой был окрашен в темно-красный цвет. Я продвинулась чуть дальше, чтобы посмотреть, что находится за Г-образной стойкой, и оторопела. Агата Гарбл лежала на боку между стойкой и металлическим островком, заваленным кухонными принадлежностями. Она была в темно-фиолетовом домашнем халате, ее прекрасно уложенные светлые волосы плавали в луже крови.

      Глава 4

      Редкий случай, когда рядом с другой женщиной (да и мужчиной) я чувствовала