По дороге в рай. Алиса Поникаровская

куклы. Разве эти фанатично выпученные белки можно назвать глазами? Это выражение на лицах подобострастия и лести, бр-р-р… А от того, что они кричат, нормальный человек сошел бы с ума… Нормальный? Ты, кажется, забыла, что как раз являешься одной из тех, кто к нормальным гражданам причислен быть не может… Как хорошо, что я не похожа на них, что я – живая…» – с затаенной радостью думала Рита, вжимаясь как можно плотнее в стенную нишу, стараясь выглядеть незаметнее или, вернее, не выглядеть вообще. Она немного задержалась в одном из домов, и ежевечернее выражение благодарности правительству застало ее на улице. «Только бы черт не принес проверяющих», – подумала она и на всякий случай переложила свое белое удостоверение из сумки за пазуху. Потом мельком глянула на часы: еще пять минут этого бреда, и можно будет бежать дальше. Неожиданно ее слух уловил какой-то посторонний звук в достаточно отрегулированном крике толпы. Сомнений быть не могло: это скрипели сапоги. Громко и зловеще приближаясь. «Влипла все-таки!» – с досадой подумала Рита и еще раз быстро осмотрела нишу, в которой стояла. Стена была потрескавшейся, с облезшей кое-где штукатуркой, но абсолютно ровной. Рита забилась в угол в слабой надежде, что ее не заметят. Скрип сапог равномерно приближался.

      – Не бойся, – внезапно услышала она голос где-то внизу, и земля будто ушла у нее из-под ног.

      Когда глаза привыкли к сумраку подвальчика, Рита увидела перед собой нечто высокое, худое, лохматое и немного несуразное, лет двадцати семи. Качнулись светлые волосы, как-то печально блеснули очки:

      – Не испугалась?

      – Нет, – сказала Рита. – Спасибо, что помог.

      Он кивнул.

      – Чай пить будешь? Туда, – он ткнул пальцем в потолок, – еще минут десять лучше не соваться.

      – Буду, – обрадовалась Рита и, следуя немому приглашению, уселась на табуретку.

      – Как тебя зовут? – спросил он, снимая чайник с электрической плитки.

      – Рита, – сказала Рита и бросила быстрый взгляд по сторонам.

      Маленький прямоугольный пенальчик без окон и дверей, колченогий стол посредине, под сломанную ножку которого воткнута кипа старых газет, сваленные в одном из углов тетради и увешанные рисунками стены. Две свечи у зеркала на столе.

      – А тебя как зовут? – в свою очередь спросила Рита, глядя, как плавно и очень спокойно он разливает чай в стаканы.

      – Все зовут меня Сэром, – ответил он, и Рита поняла, что показалось ей странным с самого начала: все его движенья, все жесты были очень аристократичны. Но без кривлянья, а по сути своей. Плавны и немного ленивы.

      – Пей, – сказал Сэр и подвинул ей стакан. – Только вот без сахара, с сахаром у нас тут проблема.

      – Ничего, я привыкла.

      Рита пила чай и удивлялась про себя, почему Сэр ни о чем ее не спрашивает. Он ведь, надо полагать, знает, что делают с теми, кого застают на тротуарах во время ежевечерних и ежеутренних выражений благодарности правительству. Но Сэр молчал, сосредоточенно глядя в свой стакан.

      – Это твои рисунки? – спросила Рита.

      – Что? – не сразу понял он. – Не