Одна тень на двоих. Татьяна Устинова

приехал на этот участок, тогда еще обнесенный нестругаными сосновыми досками, он не видел, чтобы ворота были открыты. Даже когда завозили стройматериалы, охранник закрывал отсыревшие створки за каждой машиной.

      Почему же теперь-то они открыты?

      Данилов осторожно прокатился по разъезженному песку, повернул и затормозил.

      – Приехали. Вылезай и начинай восхищаться.

      – Можно громко?

      – Можно.

      Дом стоял как-то странно, как будто чуть боком к воротам, впрочем, Марта не сразу поняла, где у него бок, а где фасад. Дом был коричневый и белый, асимметричный, с невысокой башенкой и фундаментом все из того же, обожаемого Даниловым, речного камня. Из машины дом было видно плохо. Задрав голову, Марта на ощупь открыла дверь и почти вывалилась в прихваченную морозом грязь.

      – Красота какая! – Как зачарованная она не могла оторвать от дома глаз. – Данилов, я ошиблась. Ты не просто гений. Ты самый настоящий гений!

      И он за ее спиной опять разразился счастливым смехом.

      Темные рамы, белые стены, все окна разной формы. Остроконечная башенка, крытая черепицей. Кот в сапогах на вершине башенки держит уверенной лапой флагшток – флюгер. Какая-то невесомая галерея на уровне второго этажа.

      И почему Марта поначалу решила, что это должно быть похоже на гасиенду? Ничуть не похоже. Это – гораздо лучше, гораздо уместнее и вовсе не напоминало «типовой дворец», как выразился Данилов. Или так выразилась жена олигарха?..

      – А где… вход?

      – С любой стороны. К главному я тебя сейчас подведу. Есть еще два – со стороны леса и участка. А наверху, видишь, где перила? Там отдельные выходы из детских. Можно через дом выйти, а можно снаружи, чтоб веселее было. Потом пристроим еще подвесные лестницы.

      Сухо щелкнула зажигалка. Дым даниловской сигареты потеснил запах снега и леса.

      – А они оттуда не свалятся?

      – Лестницы?

      – Да дети!

      Данилов за ее спиной осторожно хмыкнул:

      – Нет. Двери сделаны так, что их легко не откроешь.

      – А они маленькие?

      – Кто?

      Марта вздохнула.

      – Какой ты тупой, Данилов. Дети этого твоего Кольцова. Маленькие?

      – Мальчику лет пять, а девочке около трех. Его жена однажды с ними приезжала. А почему ты спрашиваешь?

      Марта спрашивала потому, что со вчерашнего, нет, уже с позавчерашнего, дня любые дети стали вызывать у нее жгучий интерес. По дороге на работу, а потом к Данилову она даже поймала себя на том, что внимательно смотрит из своей машины именно на детей. Она представления не имела, какие они бывают. Раньше они ее мало интересовали.

      На первый взгляд разобраться было трудно. Совсем мелких везли в колясках, видно ничего не было, кроме разноцветных кульков. Те, которые покрупнее, шли сами, некоторые бодро и деловито, другие, наоборот, вразвалку и нога за ногу, да еще везли за собой пластмассовые грузовики или какие-то непонятные яркие штуковины.

      Как с ними следует обращаться? Что нужно делать? Как растить? У Марты не было