Мы встретили зло. Александра Зайцева

поехали с нами. Комната есть, больница тоже, я не работаю и всегда буду на подхвате.

      Мама и раньше предлагала Еленовне бросать Гошу хотя бы на время и перебираться к нам, но без толку. Поэтому не особо рассчитывала на успех.

      Но Еленовна ответила:

      – Поездом?

      – Это слишком долго, мы полетим.

      – Я же высоты боюсь.

      – Ничего, справишься.

      Долгое молчание.

      – Ну?

      – Ладно, давай попробуем.

      Теперь надо было как можно скорее решить кучу важных вопросов. Например, раздобыть рецепт на суперсильные таблетки, чтобы взять их в самолёт, сделать копию медицинской карты Еленовны, забрать из больницы какие-то справки и выписки. Но маму всегда бодрили трудности, она ненавидела ожидание.

***

      – Лен, а знаешь, кого я в поликлинике видела? – Еленовна приоткрыла глаза, и мама присела возле её кровати. – Валеру с женой. Он такой же – невозмутимый как буддийский монах, и она выглядит получше. Даже немного улыбается. Правда, новости у них неважные: Валере химию не назначили из-за печени, там метастазы. Но они не жалуются, решили пока на дачу перебраться, поближе к лесу. Оказывается, Валера – увлечённый охотник. Тебе привет передавали.

      – Приятные люди, – сказала Еленовна, – жалко, что больше не увидимся.

      – Не хандри. Жизнь – штука удивительная, скоро сама убедишься.

      Мама не просто утешала, она сама в это верила. И верит. Больше, чем в закон сохранения энергии.

***

      Яська дождаться не могла, когда мы вернёмся домой, и она покажет Еленовне всех своих пластилиновых уродцев, поделки из фольги, кукол, резиновые мячики, малышовый телефон с песнями, говорящую азбуку и прочее барахло.

      Меня тоже тянуло в школу.

      За последние две недели я прошёл все гладиаторские арены в игре, открыл легендарный сундук в другой игре и перечитал кучу ужастиков: у Еленовны их – две книжные полки. Не сказать, что время потрачено зря, но чатик лопался от сообщений: парни обсуждали новенькую из параллельного класса, тренажёрку, планы на День города, и я чувствовал, что отстаю от жизни.

      Домой, пора домой!

      Мы так суетились, что и Еленовна чуть ожила.

      – Ба моя любимая-ненаглядная, давай я тебе вещи соберу! – Яська сгребла в пакет старые поломанные бигуди, губки для мытья посуды, пустые пузырьки от духов, пластиковые шлёпки и чёрт знает что ещё.

      – Погоди, положи пока на место, – попросила Еленовна.

      Она вошла в Гошину комнату, брезгливо оглядела бородатую образину в груде вонючего постельного белья и громко объявила:

      – Мы уезжаем!

      – Ум-м-м, – ответил он.

      – Гоша, мы уезжаем! Я уезжаю!

      – Не, не можжешь.

      – Могу.

      – Неа.

      И вырубился.

      Еленовна разозлилась, распрямила плечи, сказала – как плюнула – грязное слово, и сама выволокла из кладовки пыльную сумку с оторванным карманом. Теперь ничто не смогло бы её остановить. Но Гоша и не пытался, он всё проспал.

      Мы