Папа, куклу звали Джульеттой. Анна Львовна Абаимова

вкусные из самой глухой чащобы… Аким Аркадьевич любуется своей собеседницей и думает о своих любимых конфетах «Красная шапочка», думает, что какой-то прямо-таки красной нитью идут они через всю его жизнь. Но ничего с собой при этом он не может поделать – любит эти конфеты прямо до головной боли.

      …Они всегда ему напоминают мать, которая покинула этот мир уже давно, и теперь он всё время боялся забыть её лицо, считал, что это самое страшное в жизни и потому носил всегда в бумажнике её фотографию – совсем малюсенькую, и боялся её потерять. Не было у него больше родных людей на свете – жену свою он не просто не любил, а даже ненавидел, и дочь, так как она была рождена этой женщиной, ненавидел тоже. Получалось, мать оставалась его единственным дорогим человеком на всю жизнь.

      Таким же был для него и отец, и до сих пор он не мог отделаться от той навязчивой мысли, что заблудился тот где-то в лесу, вот может быть так же забрёл туда, куда манил его леший, и уже не вышел оттуда, остался там навсегда, остался ждать, когда родные станут его искать и обязательно найдут… И сейчас он может быть до сих пор где-то там ютится, сушит на зиму белые грибы, чернику с голубикой, и делает настойку из морошки, потому как высушить её никак невозможно, она напоминает малину – сразу начинает бродить, а ведь в лесу наверняка одному да ещё в компании с лешим ужас как скучно, вот и пьют они там вдвоём настойку эту…

      От этих бредовых мыслей к реальности его возвращает голос Ларисы.

      – А ещё какую-нибудь историю расскажите, – просит она.

      – Про лешего? – машинально переспрашивает он.

      – Не обязательно. Просто про лес. Наверняка ведь там ещё много всего интересного.

      – Да, приключений хватает, – задумчиво говорит Аким Аркадьевич, однако мысленно всё ещё остаётся там – в лесу, быть может представляет себя даже тем маленьким мальчиком, которым в детстве своём пытался там отыскать папу.

      Поэтому торопится рассказать что-нибудь ещё о лесных приключениях.

      – Расскажу про кикимору, – начинает загадочно.

      Лариса умиляется и делает вид, что готова слушать. Этот персонаж ей прямо-таки родной, потому что такой была единственная роль, которую она когда-то за всю свою актёрскую карьеру сыграла на сцене.

      …Спектакль был детский и её выход – один-единственный, однако всё равно запомнился на всю жизнь, и хоть мечтала она всегда прямо с юности, со студенческих лет сыграть Джульетту, кикимора ей была по-своему дорога. Сейчас она не могла понять, то ли Аким Аркадьевич правда верил во все те глупости, которые ей рассказывал, то ли сочинял их от всей души – в любом случае она удивлялась его наивности и непосредственности, в их актёрской среде такие качества у людей напрочь отсутствовали.

      – Так вот, пошёл я однажды на болото за морошкой, – говорит он. – Тогда я ещё собирал ягоды для своей маленькой дочки.

      Лариса вскидывает брови – не предполагала она, что когда-то он любил свою дочь.

      – В детстве она наверно была милой крошкой? – спрашивает вкрадчиво.

      – Милой или не милой, какая разница, – машет рукой её собеседник. – Так вот, про кикимору…