Батайск – город богов. Константин Иванович Кизявка

справедливость возмущения жены была невыносима. – Ты даже жрать не приготовил?

      – Успокойся, милая, я мигом, я сейчас!

      – Вот еще! Чего это я должна тебя ждать. Вот ты все-таки козел! Мало того, что трахаешься тут с кем попало, так даже ужин не удосужился приготовить. Эгоист! Нет! Я больше не могу!

      Решительно она открыла шкафчик, где лежали все наши деньги, выгребла их и положила в кожаную сумочку. Затем взяла видик, обулась в коридоре.

      – Я к маме! За остальными вещами приду завтра.

      И даже страшно обиженная, эта великодушная женщина не забыла обо мне:

      – Вот! – отсчитала она пять рублей. – Это тебе на автобус. Хотя я бы советовала ходить пешком. Для здоровья полезно.

      И ушла. Да так громко, что огромный кусок штукатурки сорвался с потолка над дверью и пыльно шмякнулся прямо мне под ноги. Мелкая крошка суетливо расшуршалась во все углы коридора.

      Я отряхнул побелевшие штаны. И задумался. Жизнь приобрела трагическое звучание. Совершать самоубийство не хотелось, но мысли о том, как отреагируют на все это мои родители, упорно призывали к суициду. В этот момент в дверь постучали.

      – Милая! – воскликнул я, открывая дверь.

      Из-за двери на меня смотрело хмурое, недоуменное лицо Лехи Гапея:

      – Чо шумите? Первый час ночи! Меня на первом этаже разбудили! Кофе есть?

      10

      После третьей кружки Леха как-то поуспокоился, и я решился спросить:

      – Леш, а почему дядька Валька прятался от Корейца?

      – А водка у тебя есть?

      – Водки… нету.

      – Кофе без водки… А что есть?

      – Чай…

      – Плохо.

      Мы помолчали.

      – А завтра?

      – Что завтра?

      – К народу выйдешь?

      – С водкой?

      – Я не намекал…

      – Хорошо.

      – Не любит он их, – Леха налил себе четвертую кружку.

      – Корейцев?

      – Прикалываешься? При чем здесь корейцы? Они тоже люди. Тоже выпивают на праздники.

      – Так а кого он не любит?

      – Левых.

      Тут я озадачился:

      – Какой же он левый, Кореец? Он не коммунист. В Америке Северной был…

      – Потому и левый. Ему Америки нужны, Магеллановы облака, масштаб… А дядька Валька он свой, родной, тутошний. Хорошее у тебя кофе. Чо за марка?

      – Московский.

      Леха недоверчиво покрутил банку:

      – Ну, кисловатый конечно… Но пить можно. Умеют, если захотят.

      – Так а чо дядька Валька?

      – Ты завтра во сколько выйдешь?

      – А… во сколько лучше?

      – Ты часиков в шесть выходи.

      – Но… – тут я вспомнил, что жена ворчать не будет. – Да… Хорошо. В шесть. Нормально?

      – Нормально, братан. Ладно, пойду я, а то засиделся что-то у тебя. Шуметь сегодня не будешь? На работу завтра рано вставать.

      – Не буду.

      – Ну, пока!

      Мы пожали руки. Спать не хотелось. Я закрыл за Лехой дверь. Значит, в шесть. На работу схожу.