Элиас (Илья) Бикерман. Петербургский пролог / Elias Bickerman. Petersburg Prologue. Ирина Левинская

неучами. Из трех сыновей моего деда два младших тоже блистали образованностью в еврейском образовании, а старший, мой отец, хотя он обладал не меньшими способностями, почему-то не пошел далеко в талмудической учености.

      Через бабушку, мать моего отца, мы приобщились к более знатному по еврейским представлениям роду: она была внучкой или правнучкой Рав-Иейви, знаменитого раввина ХVIII столетия, сидевшего на острожской кафедре, которая долгое время блистала своими раввинами и на которой в свое время сидел гениальный Магаршу. Наш род находился также в некоторых отношениях свойства с савраньскими цадиками, а с другой стороны, по роду моей матери, с “Пиковер Магид”, принадлежавшим, кажется к ученикам Бешта, основателя хасидизма…

      Мое появление на свет было не вполне обычным. Отец мой, женившийся, как было тогда принято, очень рано, жил с женой в добром согласии. Но когда она и после восемнадцатилетней жизни с мужем все еще оставалась бездетной, он с ней развелся. Дети нужны были отцу не для того, чтобы оставить им родовое имущество, а потому что он хотел иметь кадиш, т. е. сына, который в годовщину смерти отца, в присутствии десяти евреев, произносит моление, восхваляющее имя Господа, Творца вселенной. Когда такой кадиш оставлен и восхваление единого Бога обеспечено, еврей считает, что он сделал в земной жизни должное и может предстать перед лицом Господним.

      Разведшись с первой женой, отец вступил в брак со своей двоюродной сестрой, которая была на 18 лет моложе его и позже стала моей матерью. Но раньше меня родились две девочки: жаждаемого кадиша пришлось ждать. Мое рождение было таким образом долгожданным событием, и я с самого рождения стал любимцем. Воспитание было, конечно, предопределено: еврейский хедер. Но дорожа моим здоровьем, отец отдал меня в хедер сравнительно поздно – на пятом году жизни или даже в начале шестого. Я успешно проделал все то, что в то время полагалось еврейскому мальчику: произнес речь и вообще делал быстрые успехи в учении, чему счастливый отец не мог нарадоваться»53.

      Дед Бикермана был вынужден вывезти семью из местечка Окны из-за невозможности ее прокормить в немецкий поселок Старые Кушары, где он занялся водочным промыслом. Иосифа же Бикермана отправили в местечко Яновка, где жил его дядя, поскольку в поселке не было еврейской школы. Иосиф делал блестящие успехи в изучении Талмуда, и было решено отдать его в ешибот в Кишиневе. Для поступления нужно было сдать экзамен по Талмуду, который Иосиф выдержал с блеском. Вот как он рассказывает об экзамене: «Я уже несколько месяцев не посещал школы и хромал в чтении талмудического текста, который там читали, как Бог на душу меламеда положит. Но преподаватель Талмуда формальным изъянам не придает значения: испытывается ум кандидата, его сообразительность. Мне шел тогда девятый год, а предложили мне на экзамене отрывок из трактата о венчании, глава вторая.

      Мишна, т. е. более древняя часть Талмуда54, изложение коей приближается по форме к тексту законов, сопровождается, как всегда

53

Бикерман. Воспоминания. № 153. С. 106–107.

54

Мишна обычно датируется ок. 200 г.