Снег идет в сердце моем. Сергей Васильев

опять мой век говорит со мною:

      «Снег идет в сердце моем!»

      Лед в душе, и ветер срывает крышу,

      Холод в доме и вне – вот такой объем!

      И я снова и снова пронзительно слышу:

      «Снег идет в сердце моем!»

      Не грусти, Отчизна, о платье барском,

      Об орлином пере – мы еще споем

      На родном, на радостном, на аварском:

      «Снег идет в сердце моем!»

      Старое ореховое дерево

      Оно стоит в самом дальнем углу зеленого сада,

      Сгорбившееся, с плешью, с морщинистою корою.

      Полное грусти и горестного надсада,

      Оно не поет, а лишь вздыхает порою.

      Его уже не излечишь приторными речами,

      Смерть лишь одна способна заштопать его прорехи.

      А как оно пело, бывало —

                                   ты помнишь, скажи? – ночами,

      Стряхивая с плеч тяжелые, словно грехи, орехи!

      А как, бывало, заигрывало с облаками

      И грозовые шутя разгоняло тучи!

      Помнишь, как расправлялось оно с врагами?

      Помнишь, как были корни его могучи?

      Дерево не поет об этом, оно вздыхает:

      Ни в будущее не заглянуть,

                                          ни в прошлое не вернуться.

      А внизу молодая поросль (дерево отдыхает)

      Привстает на цыпочки, чтоб до рук его дотянуться.

      «Мать открывает окно и глядит во тьму…»

      Мать открывает окно и глядит во тьму,

      А чтоб хватило света меня увидеть,

      Достает из сердца милую кутерьму

      Детских игрушек, способную не обидеть.

      Ведомо всем: мать одна и любовь одна —

      К женщине ль, к дому родному или Отчизне.

      Их светом звучащим, натянутым, как струна,

      И жив я единственно в этой кромешной жизни.

      Я сделал посох из этого света, чтоб он в ночи

      Стучал и светился, призывая неправду к ответу.

      Я иду, опираясь на это подобье свечи.

      Молодой одинокий старик.

                                    К жизни. К правде. К свету.

      Баллада о старике

      Я однажды увидел белого-белого старика,

      У которого на белой-белой бороде

      Белая-белая слеза застыла.

      Он сидел на берегу шумного моря один

      И тихо-тихо плакал – так тихо, что

      Море умолкло и погасли золотые глаза заката.

      Я не спросил у белого-белого старика,

      Почему он плачет.

                                 На мой безмолвный вопрос

      Ответил мир, чужой и жестокосердный.

      Вот что тогда он ответил, растерянному, мне:

      Ныне старый человек все равно,

                                                 что умерший человек,

      И даже странно, что он сидит у моря и плачет.

      А потом мне рассказали, что другой старик

      Выкопал сам себе могилу и лег в нее —

      Видимо, в могиле ему было не так одиноко.

      А когда случайный путник наткнулся на него

      И вывел из могилы на свет, старик

      Печально