Спички судьбы. Велимир Хлебников

трепеща крылом, считал вас голубем? Едва ли!

      И стая иволог летела,

      Как треугольник зорь, на тело,

      Скрывая сумраком бровей

      Зеркала утренних морей.

      Те низко падали, как пение царей.

      За их сияющей соломой,

      Как воздухом погоды золотой,

      Порою вздрагивал знакомый

      Холма на землю лёт крутой.

      И голубя малиновые лапки

      В ее прическе утопали.

      Он прилетел, осенне-зябкий.

      Он у товарищей в опале.

      «Сыновеет ночей синева…»

      Сыновеет ночей синева,

      Веет во всё любимое,

      И кто-то томительно звал,

      Про горести вечера думая.

      Это было, когда золотые

      Три звезды зажигались на лодках

      И когда одинокая туя

      Над могилой раскинула ветку.

      Это было, когда великаны

      Одевалися алой чалмой

      И моряны порыв беззаконный,

      Он прекрасен, не знал почему.

      Это было, когда рыбаки

      Запевали слова Одиссея

      И на вале морском вдалеке

      Крыло подымалось косое.

      Город будущего

      Здесь площади из горниц, в один слой,

      Стеклянною страницею повисли,

      Здесь камню сказано «долой»,

      Когда пришли за властью мысли.

      Прямоугольники, чурбаны из стекла,

      Шары, углов, полей полет,

      Прозрачные курганы, где легла

      Толпа прозрачно-чистых сот,

      Раскаты улиц странного чурбана

      И лбы стены из белого бревна —

      Мы входим в город Солнцестана,

      Где только мера и длина.

      Где небо пролито из синего кувшина,

      Из рук русалки темной площади,

      И алошарая вершина

      Светла венком стеклянной проседи,

      Ученым глазом в ночь иди!

      Ее на небо устремленный глаз

      В чернила ночи ярко пролит.

      Сорвать покровы напоказ

      Дворец для толп упорно волит,

      Чтоб созерцать ряды созвездий

      И углублять закон возмездий.

      Где одинокая игла

      На страже улицы угла,

      Стеклянный путь покоя над покоем

      Был зорким стражем тишины,

      Со стен цветным прозрачным роем

      Смотрели старцы-вещуны.

      В потоке золотого, куполе,

      Они смотрели, мудрецы,

      Искали правду, пытали, глупо ли

      С сынами сеть ведут отцы.

      И шуму всего человечества

      Внимало спокойное жречество.

      Но книгой черных плоскостей

      Разрежет город синеву,

      И станет больше и синей

      Пустотный ночи круг.

      Над глубиной прозрачных улиц

      В стекле тяжелом, в глубине

      Священных лиц ряды тянулись

      С огнем небес наедине.

      Разрушив жизни грубый кокон,

      Толпа прозрачно-светлых окон

      Под шаровыми куполами

      Былых видений табуны,

      Былых времен расскажет сны.

      В высоком и отвесном храме

      Здесь