Пока смертные спят. Курт Воннегут

за мамочкой.

      Джордж, как обычно, управляя партнершей с помощью пальцев на ногах, нырнул в кабину своего фургона. Я подбежал и сунул голову в окно. Сквозь ботинки Джорджа было видно, как он быстро шевелит пальцами, и Дженни болтала без умолку. В руках Джордж держал бутылку и в девять часов солнечного ласкового утра пил прямо из горла.

      Утерев выступившие слезы и подождав, пока горло перестанет драть, он проговорил:

      – Ну, чего уставился, мальчик Джимми? Ты разве не видел – я выпил апельсиновый сок как паинька. Никто не скажет, что я налакался до завтрака.

      – Прошу прощения.

      Я отошел от фургона, чтобы дать Джорджу – и себе – время прийти в чувство.

      – Когда я увидела этот прекрасный холодильник в лаборатории, – неслось щебетание Дженни из открытых дверей универмага, – я сразу поняла: вот идеальное белое тело для меня. – Она посмотрела на нас с Джорджем, умолкла, и на секунду ее широкая улыбка погасла. – О чем там я?..

      Джордж не собирался вылезать из кабины. Сквозь ветровое стекло он смотрел на что-то очень гнетущее в пяти тысячах миль отсюда. И явно был готов провести так весь день.

      Наконец у Дженни закончились шутки для развлечения толпы. Она подошла к фургону и позвала:

      – Милый, ты идешь?

      – Лучше не жди, – буркнул Джордж, не повернув головы.

      – У тебя все хорошо? – неуверенно спросила Дженни.

      – Просто чудесно, – ответил Джордж, по-прежнему глядя сквозь ветровое стекло. – Лучше некуда.

      Еще надеясь, что это часть обычной программы, я изо всех сил старался найти в происходящем что-то смешное и остроумное. Но Дженни больше не играла на публику. Она вообще стояла к зрителям спиной. Не играла она и для меня. Она играла для Джорджа, а Джордж играл для нее, и они продолжили бы эту игру, даже оказавшись в пустыне Сахара один на один.

      – Милый, там собрались очень приятные люди, они все ждут тебя.

      Дженни смутилась. Ей было ясно, как белый день, что я застукал ее партнера с бутылкой.

      – Вот радость-то.

      – Милый, надо продолжать шоу.

      – Зачем?

      Прежде я даже не подозревал, до чего невеселым бывает то, что называют «невеселым смехом». Дженни невесело рассмеялась, убеждая толпу, что происходит нечто совершенно уморительное. Звук был такой, будто кто-то колотит молотком бокалы для шампанского. До мурашек пробрало не одного меня. Пробрало всех присутствующих.

      – А вы… вы что-то хотели, молодой человек? – спросила меня Дженни.

      Я подумал – была не была. Если к Джорджу взывать бесполезно, значит, поговорим с Дженни.

      – Я из вашего отделения в Индианаполисе. У меня новости о его жене.

      Джордж обернулся.

      – О ком?!

      – О вашей… бывшей жене.

      Зрители высыпали из магазина обратно на улицу и теперь стояли на тротуаре, растерянно переминаясь в ожидании новых шуток. Это определенно был крайне паршивый способ продавать холодильники. Салли