Художник. Екатерина Бердичева

обернулся. На противоположном от него краю, между зубцами, стояла полупрозрачная женская фигурка. Волосы цвета платины легонько раздувались ветерком. Цветастое, до щиколоток, старинное платье струилось по ногам и бедрам. Бледные и худые руки легко опирались на старый камень. А на юном прекрасном лице ласково светились голубые глаза. Пухлые губки чуть дрогнули, силясь улыбнуться.

      – Вы упадете! Умоляю, слезьте оттуда! – Иржи медленно подошел и протянул к ней руку.

      Девушка рассмеялась и ударила своей ручкой по его руке. Его плоть даже не ощутила ее пальцев.

      – Вы кто? – Спросил он.

      Девушка спрыгнула с зубцов и остановилась рядом.

      – Привидение. Боишься, красавчик?

      – Нет! – Спокойно ответил Иржи. – Вы бесконечно прекрасны даже в этой ипостаси. Если бы у Вас была плоть, я бы не удержался от того, чтобы Вас поцеловать!

      Он склонил голову и взмахнул ресницами. Обычно у всех женщин в этот момент перехватывает дыхание.

      Но девушка лишь насмешливо на него посмотрела.

      – Как ты сюда попал? Видишь, это не твой мир!

      – Но ты же ходишь по моему миру!

      – Это все потому, что Она там, в твоем мире. А мы все связаны. Она ходит за ним. Я хожу за ней. Когда она его найдет, я отберу его! – Выдала она непонятную Иржи фразу.

      – Подожди. Кто ходит за кем и, собственно говоря, зачем?

      – Нет, нет. – Она помахала ручкой. – Сейчас ничего страшного нет! Не бойся! Но когда она найдет его, то понадобятся живые люди с горячими сердцами. Ей снова нужно будет разжечь огонь…

      Девушка прошла мимо Иржи, и на него повеяло стылым кладбищенским холодом.

      Она легко поднялась в проем между зубцов и замерла, всматриваясь в темную небесную даль.

      – Она нас потому и поймала, что мы безумно любили друг друга.

      – Как тебя зовут, прекрасное создание?

      Девушка повернула к нему свою головку:

      – Все, что было создано, давно истлело. Остались лишь воспоминания… и долг.

      – Кому ты должна?

      – Я не смогла уберечь любимого… А ты иди, тебе в нашем мире делать нечего! Это мир мертвых, мир нашей памяти.

      Она вдруг развернулась и, выбросив по направлению к нему руку, крикнула:

      – Вон!

      И словно тяжелый кулак ударил художника в грудь. Он согнулся, хватая ртом воздух. В глазах потемнело.

             Когда он продышался, то увидел себя в ванной. Зеркало было на месте. Полотенце, висевшее секунду назад у него на плечах, как прежде, сохло на трубе. Резиновые шлепанцы стояли на коврике.

      – Вот чертовщина! – Выругался граф и встал под душ.

      Там он сразу обнаружил, что повязки на руке нет, да и ножевого пореза, в-общем, тоже.

      Проходя из ванной в гардеробную, он взглянул на часы. Было всего лишь одиннадцать утра. Чистая белая рубаха дожидалась его на вешалке. А у охраны только произошла пересменка. Значит, сегодня он ни с кем не дрался?!

      Выйдя уже одетым в гостиную, он подошел к столу. На нем лежал белый лист бумаги, где среди