Счастья и расплаты (сборник). Евгений Евтушенко

младенцами

      в той купели в предутренний час,

      так что крыльями, как полотенцами,

      обтирали все ангелы нас.

      Мы любили свободно и равно,

      будто нет ни вражды,

                ни войны.

      Как сказал мне Гонсало Аранго:

      «Друг для друга вы рождены».

      3

      Что мне все картели, все раздоры

      и с наркобаронами война —

      потерялась туфелька у Доры

      и найтись, неверная, должна.

      Правая нашлась

      и хитро дразнит,

      тяжкая от мокрого песка,

      левая,

                себе устроив праздник,

      где-то рядом прячется пока.

      Говорю я правой,

                как ребенку:

      «Что же ты ее не ищешь?

      Ну!

      Помоги найти свою сестренку,

      а иначе —

                в океан швырну!»

      Я песок вытряхиваю нежно,

      туфельку держа за ремешок,

      тычу, чтобы внюхалась прилежно

      в прячущий ее сестру песок.

      Выполнила туфелька задачку,

      просьбу поняла она всерьез,

      и ее, как верную собачку,

      я целую в черный мокрый нос.

      А потом уже тебя целую.

      В пальчиках – две туфли у тебя,

      но себя никак не исцелю я,

      узел всех страстей не разрубя.

      Что мне делать с каждой драгоценной,

      с каждой непохожей на других,

      если я один перед вселенной

      глаз, одновременно дорогих?

      Что же Бог? Он вряд ли отзовется,

      лишь вздохнув и пот стерев со лба.

      Он-то знает, что в Петрозаводске

      xодит в детский сад моя судьба.

      4

      Прости меня, Маша,

                еще незнакомая Маша,

      за то, что планета

                тогда не была еще наша,

      А Маркес невидимый

                вместе со мною и Дорой

      нас, как заговорщик, привел в Барранкилью,

                в которой

      когда-то бродил он,

                и матерью, да и отцом позабыто,

      лишь с дедом,

                любившим внучонка-драчонка

                          Габито.

      И там в Барранкилье —

                не меньше чем полнаселения —

      все наперебой представлялись

                как родичи гения,

      и вместе с текилой лились

                их безудержные воспоминания,

      но маркесомания все же была веселей,

                чем занудная марксомания.

      Какой удивительный это народ —

                барранкильцы,

      волшебника слова родильцы,

                поильцы,

                          кормильцы.

      И как достижения местные супервершинные

      решили они показать мне бои петушиные!

      И в селение Бокилья

      ты пришла,

                моя богиня.

      Кто хозяева?

                Шпана и

      сброд воров,

                достойных рей.

      Петухов