Негритенок на острове Шархёрн. Ганс Ляйп

для ног? Я бы не хотел. А ты не храпишь? Тогда ты должен будешь по вечерам привязывать к подбородку подушечки, примерно вот так, а не то на Нойверке – на Ньюарке, голубчик, – каждое утро будешь получать три нагоняя, а не три булочки со сливовым вареньем и глазуньей!

      – Гуно, – напомнил о себе отец Брёзель, – оставь уже свои ужасные проделки, университет требует серьезности! Гамбург – старинный и современный город, так что нужно забыть эти деревенские шутки. Наш Гансик славный мальчик и совершенно не храпит.

      Он имел в виду меня, а я смущенно отметил про себя, что все же имею привычку сопеть, однако Алексу очень понравилась сумка Гуно.

      Гуно громко рассмеялся:

      – Ах ты, чертов пес, наверное, вынюхиваешь нашу домашнюю колбасу, я бы взял тебя при случае, может быть, со мной ты стал бы как тюлень!

      Повернувшись к отцу, он продолжал:

      – Досточтимый папа, ваше преосвященство, мама просила спросить, позаботился ли ты о прищепках для белья, сите из проволочной сетки, эдамском сыре, двух отрывных календарях, ажурной кофточке, двух тюбиках чистящей пасты и привете для тети Эммы, а также об открытке для дяди Адольфа?

      – Боже мой! – огорчился господин Брёзель, хлопнув себя по оттопыренным карманам, – сыр и тетю Эмму я позабыл. Привези его, Гуно, или пришли! Впрочем, я хочу тебе сказать: держи глаза открытыми и наблюдай людей вокруг и таким образом сохраняй в душе чувство сострадания к ним! И возьми себе на заметку: только зрячий может помочь. Но только здоровый видит. И только здоровый все преодолеет! Поэтому оставайся здоровым внутренне и внешне! И поэтому будь избирательным. Только разбирающийся сделает лучший выбор. Ну и так далее. Ты знаешь мои наставления, мои воззрения, мой опыт и мою веру в подрастающее поколение!

      На этом мы расстались с Гуно, который вдруг стал задумчивым и собранным.

      Затем мы, помахав ему на прощание, продолжили свой путь и вскоре обнаружили здание дуненского курзала, возле которого стояла наготове повозка с невероятно высокими колесами и двумя небольшими, мокрыми снизу лошадьми.

      ***

      Кучер почтительно приветствовал нас:

      – Добрый день, господин пастор!

      При этом он смотрел на нас обоих. Я чувствовал себя немного торжественно, когда мы без лишних слов взобрались и уселись на обитые куском ковра потертые сиденья. Мою коробку мы поставили перед собой, а господин Брёзель положил на нее сито и рулон бумаги из карманов пиджака, чтобы удобнее было сидеть. При этом он тихо сказал мне, показывая на широкую спину кучера, явно ожидающего еще кого-нибудь:

      – Это им не обязательно сообщать, но ты, сын моего друга, не должен обращаться ко мне с таким титулом, просто говори мне – господин Брёзель.

      В следующее мгновение повозка содрогнулась от большого чемодана, плашмя заброшенного внутрь служащим отеля. Одновременно над краем повозки показалась ужасная черная шляпа, а затем точно такая же