Крапленая обойма. Сергей Зверев

сидели сам Хан и Бурый – водитель; во второй, «Ауди», кто-то еще из шайки Хана. Сколько в ней было людей, я не знаю, стекла глубоко затонированы, а посему, что творится в салоне, было не разобрать. Ну и в третьей машине, «БМВ», ехали я и Армен.

      За все время пути джигит начал разговор только раз:

      – Слышь, твои бабы – это да! Армэн просто оталдел.

      – Обалдел, умник, – поправил я.

      – Знаю, да. Я и говорю.

      Дальше мы ехали молча.

      Припарковавшись на стоянке недалеко от гостиницы «Прага», Хан снарядил троих человек к парикмахерской. На что я, выбравшись из машины и подойдя к той, где сидел Хан, выразил свои сомнения: засвечивать свои рожи у парикмахерской было не очень правильно. Хан задумался и пояснил, что люди будут меняться. А кого искать – его ребята знают. В этом я не сомневался.

      Двое были из «Ауди», третьим отправился Бурый.

      Через полчаса он вернулся, вместо него к месту дежурства заспешили двое других из «Ауди». Из чего я сделал вывод, что в данной машине находились как минимум четыре человека. Через пять минут вернулись двое из первой вахты и заняли места ушедших.

      Такая чехарда происходила до десяти минут одиннадцатого. И мне, честно сказать, это не нравилось. Чего доброго, эти крутые ребятки решат «замочить» своего клиента не отходя, что называется, от кассы. Очень мне не хотелось быть втянутым в такое дерьмо.

      В десять минут одиннадцатого из перехода в сторону Старого Арбата вышел мужчина. Он выделялся из толпы двигавшихся в это время в обе стороны людей. И не только одеждой. Хотя и был он одет, как лондонский денди: легкий светлый костюм, белоснежная рубашка, галстук в тон костюму. Он выделялся еще и крупным телом, атлетически сложенной фигурой. Глянув внимательно на лицо, я сразу же понял – это тот, кого мы ждем. Открыл боковое окно и высунул голову в направлении машины, в которой сидел Хан. Тот вытянул через боковое окно руку и щелкнул пальцами. Дескать, я вижу, сиди и не рыпайся.

      Но не рыпаться я не мог. И поэтому, как только Корш скрылся за углом «Праги», я выскочил из машины и подбежал к «Мерседесу»:

      – Я могу считать свою миссию законченной?

      – Сядь и жди, – Хан даже не посчитал нужным повернуть в мою сторону голову.

      – Вы, надеюсь, не собираетесь его здесь «мочить»? – насторожился я.

      – А тебе-то что? – хмыкнул Хан.

      – Как что? Я вчера засветился в парикмахерской...

      – Никто никого не собирается «мочить», – ставя акцент на каждом слове, проговорил Хан: – Сядь. И жди.

      Я вернулся в «БМВ». Спорить было бесполезно.

      – Что дэргаешься, а? – выразил свое удивление Армен. – Все вэдь хорошо, нэт?

      – Да вот дергаюсь, – пыхнул я. – Термит мучает.

      – Тэрмит? Какой тэрмит?

      – Есть такая гадость.

      – Да-а, – Армен как-то даже отодвинулся от меня, словно от прокаженного. – У Армэна тэрмит нэт.

      – Будет, – со знанием дела пообещал я.

      – Шутишь, да? – Армен никак не мог понять, когда я серьезен.

      – Помолчи, да? – передразнил его я.

      Армен обиженно заткнулся. Но мне на его обиду было глубоко наплевать. Мне нужно было хорошенько подумать.