Конец света сегодня. Надежда Первухина

перепугался до смерти: змеиное тело, паучьи конечности, на человеческом лице вместо челюстей жвалы, огромные фасеточные глаза, с интересом глядящие на гостя.

      – Ты кто, женщина? – по-русски спросило существо.

      – Я, э-э, не совсем женщина. Я мужчина в теле женщины, – робко ответил Сидор, устрашенный видом существа.

      – А имя у тебя есть? Или ты безымянным умер?

      – Я не умер! Я переместился. А зовут меня Сидор Акашкин.

      – Как? Сидор Акашкин?! Точно? Из Щедрого?

      – Да.

      – Сто ракшасов тебе в пуп! Это ж надо как встретились! Земеля!

      – А вы что, тоже из Щедрого?

      – Само собой! Ты небось думаешь – и где же это в Щедром такая страсть проживала? Объясняю: этот мой вид – боевая трансформация, потому что тут приходится постоянно с кем-нибудь сражаться. С ракшасами, асурами, дэвами. Много всякой нечисти. А зовут меня Анна Николаевна Гюллинг, если тебе о чем-нибудь говорит это имя.

      – Конечно, говорит! Господи! Я ведь про вас столько статей написал!

      – Не очень-то хороших, надо признать. Вообще как журналист ты, Сидор, так себе.

      – Я признаю, – махнул рукой пораженный Сидор. С чудовищем, да еще Анной Николаевной Гюллинг, следовало соглашаться.

      – Но объясни мне, дражайший Сидор, каким образом тебя в женское тело занесло?

      Сидор рассказал все без утайки. И как книгу волшебных предсказаний на чердаке у бабки нашел, и как стал автором супербестселлера, и как его объявили мессией, способным победить Делийского Мальчика…

      При упоминании о Собхите жвалы чудища безвольно повисли. Потом Анна Николаевна стукнула когтем о столешницу:

      – Ах, как ошибалась я с этим мальчиком, Сидор! Я думала, если дать ему надлежащее воспитание и образование, зло, имевшееся в нем, уйдет само собой. Нет! Не получилось! Мара забрал у меня Собхиту и вот что из него сделал! Негодяя! Убийцу! Обманщика!

      – А разве этот мальчик был у вас? – пришел черед изумляться Сидору.

      – Да, – блеснула фасеточными глазами Анна Николаевна. – Я нашла его в параллельном пространстве, попыталась воспитать, развить, образовать, но все тщетно. За мальчиком пришел Мара, и я не смогла ему противостоять. Но моя судьба еще не кончена. Я здесь коплю силы, чтобы выйти в последний день и стать на стороне противников Собхиты.

      – А где это «здесь»? – поймал мысль за кончик Сидор.

      – Разве ты еще не понял, где находишься? В Бардо. Мире умерших, мире блуждающих мыслеформ и душ. Мире грез и фантазий.

      – Так вот оно какое – Бардо, – изумился Сидор. – Могли бы хоть лампочки вкрутить получше.

      – Сидор, ты не понял. Лампочки нет. Нет стола и этой комнаты. Это только пересечение моих и твоих мыслеформ.

      – А что же есть?

      – Пустота. Печаль.

      Сидор поразмыслил над этим и представил канарейку в клетке. Как эта клетка стоит на столе и в ней порхает пташка. Через минуту на столе действительно стояла позолоченная клетка, и в ней пела канарейка.

      – Твоя фантазия? – раздвинула жвалы Анна Николаевна.

      – Ага.

      – Мило.