Аргентинец. Эльвира Барякина

стояла в стороне ото всех – маленькая птичка, острокрылый стриж. Она отдала себя Матвею Львовичу в обмен на казенный подряд, чтобы ее свекрови и прочим родственникам было что есть.

      Чувство невозможности, глупости, ошибки. Что же теперь – вернуться в Аргентину и жить как прежде? В душе все ломалось от возмущения, когда Клим думал об этом. Заставить Нину послушаться, припугнуть тем, что он отберет у нее дом?

      Господи, что она затеяла? Сейчас приедет в Нижний и пойдет к хозяину? Да она с ума сошла!

      – Прекратите дудеть! – рявкнул Клим на матроса.

      Тот обругал его, но все-таки сунул гармошку в карман.

      – Пожалуйста, не задирайте его! – умоляюще шепнула Климу Елена.

      – И не подумаю.

      Он как раз хотел нарваться на драку – столько накопилось беспомощного бешенства. Но матрос отвернулся и больше не подавал голос до прихода фильянчика.

      Нина села на корму – подальше от Клима. Нахохлилась, накрыла шалью волосы, закудрявившиеся от тумана. Он не сводил с нее взгляда. Как бы все сложилось, если бы он встретил ее до побега из Нижнего? Если бы тогда понял, что вот она, девочка, из-за которой будут гореть вены? В 1907 году ей было десять лет, она ходила в Мариинскую гимназию – через дорогу от его дома. Надо было беречь ее, баловать, ждать, пока вырастет. Не отдавать никаким графьям…

      Матрос крутил на пальце бескозырку и мурлыкал:

      Эх, прапорщик,

      Зачем ты женишься?

      Вот придут большевики –

      Куда ты денешься?

      Клим переступил через его вытянутые ноги и подошел к Нине. Сел рядом. Долго молчал.

      Чавкало колесо, летели брызги и, ударяясь о палубу, распадались на звездчатые кляксы.

      – Нина… Не возвращайтесь к Матвею.

      Она не повернула головы.

      – Не возвращайтесь! – повторил Клим. – Вы же его не любите…

      Ее кольца вновь начали отбивать нервную дробь.

      – Нина, послушайте меня… Пусть Софья Карловна живет в вашем доме, Жоре дадим денег – пусть окончит гимназию и поступает в университет. Вы не должны продавать себя Матвею!

      Нина скрестила руки на груди, взглянула прищурясь:

      – Я должна продать себя вам? Вы-то чем лучше?

      Когда фильянчик прибыл в Нижний Новгород, Елена осталась сторожить вещи, а Нина с Жорой отправились нанимать пролетку. О Климе все будто забыли.

      Вот так-то, уважаемый… Вот всё и решилось.

      Мимо, задевая Клима плечами, текли солдаты в расстегнутых шинелях, грязные, гогочущие, с ищущими беспокойными глазами. Над посеревшим городом висело тяжелое мутное небо.

      Глава 9

      Настоящий большевик

1.

      Любочка плакала над своей хрипящей, задыхающейся любовью; хоронила ее – подальше от людских глаз, – так закапывают прижитого ребенка, умершего, ко всеобщему облегчению.

      Клим отнял у нее не только себя, но и лучшую подругу. Любочка возненавидела их обоих тяжелой, не поддающейся лечению ненавистью. Слава богу, Нина уехала в деревню и избавила ее от объяснений и от своего присутствия.

      Нет