Тропическое безумие. Робин Доналд

волос, выбившихся из хвоста, Иона повесила свой намокший халат на перекладину для полотенец и, извиваясь, стала расстегивать на спине бюстгальтер. Запах свежих роз, поставленных в изысканную вазу, немного успокоил ее.

      «Вазу следует отнести в гостиную», – подумала Иона, взглянув на цветы.

      К счастью, миллиардер, который должен поселиться в пентхаусе, приедет только через несколько часов.

      Иона напомнила себе, что должна предупредить менеджера о необходимости присматривать за горничной: в одной из раковин она обнаружила волос. Иона собралась как следует промыть раковину, однако колпачок на флаконе с моющим средством был плохо завинчен.

      Красивый вид из окна мог успокоить любого человека, даже облитого моющим средством. Предвкушающий солнечные выходные Окленд мирно жужжал внизу. Белели паруса яхт, стоявших в порту, на горизонте, исчезая в дымке, золотились острова.

      Иона наконец-то стянула с себя липкий бюстгальтер и взглянула на часы, услышав тихий мелодичный звонок. Это было предупреждение о том, что кто-то поднимается в лифте.

      Несомненно, Энджи. Ее кузина и одновременно начальница дала Ионе очередное задание – организовать барбекю для одного из клиентов, которому именно сегодня вечером захотелось жареного мяса.

      Полуобнаженная, Иона достала из своей сумочки салфетки и открыла кран – изысканный, итальянский.

      Услышав, как двери лифта открылись, она крикнула: «Проходи!» – и принялась смывать с себя липкую жидкость.

      Шаги стихли у нее за спиной. Поспешно вытирая обнаженную грудь, Иона сказала:

      – Я скоро выйду.

      – Лучше не выходи, черт возьми!

      Она застыла на месте. То была не Энджи.

      Низкий и глубокий, с легким акцентом голос, очень мужественный… В нем слышалось такое презрение, что спина у Ионы похолодела.

      Самое страшное – голос был знакомым… о, таким знакомым! Он до сих пор преследовал ее в снах.

      Она вскинула голову. И увидела в зеркале глаза. Темно-янтарные, презрительно глядящие на нее.

      Этот мужчина, казалось, был героем древнегреческого мифа.

      Или сошел с картины Тициана.

      Из груди Ионы вырвался приглушенный восторженный вскрик, когда она увидела классически красивые черты его лица. С трудом сглотнув комок в горле, она пролепетала:

      – Люк?

      – Какого черта ты здесь делаешь? – поинтересовался Лукас Микелакис ледяным тоном.

      Быстро схватив халат, Иона прижала его к обнаженной груди, уронив при этом бюстгальтер.

      – Я… я проверяю, все ли готово к приезду гостя, – пробормотала она и, переведя дыхание, требовательно спросила: – А почему ты здесь?

      – Гость – это я, – холодно заявил он.

      – Ты? – выпалила Иона, и сердце ее так бешено забилось, что она испугалась, не услышит ли он его стук. – Но ты должен приехать лишь через пять часов! – с негодованием воскликнула она.

      Черные брови Люка удивленно изогнулись. Несколько секунд он задумчиво смотрел на нее, и взгляд его был непроницаемым. Затем Люк поднял с пола бюстгальтер и протянул ей.

      – С-с-пасибо. – Выхватив у него простенький хлопчатобумажный бюстгальтер, Иона попыталась обрести чувство собственного достоинства. – Пожалуйста, уходи.

      Черные ресницы, прикрывавшие экзотические глаза Люка, не смогли скрыть вспыхнувший в них огонь. Иона вздрогнула.

      Однако тон Люка был невозмутим, когда он медленно протянул:

      – Пожалуйста.

      Ощущая себя униженной, молодая женщина отвернулась. Ей некуда было скрыться – зеркальные стены отражали каждое ее движение, каждый дюйм тела.

      Иона пришла в крайнее замешательство. Ей казалось, что Люк будет стоять здесь вечно и смотреть на нее. А ведь ей необходимо одеться.

      Она резко бросила:

      – Уходи же!

      – С удовольствием, – процедил он сквозь зубы, угрожающе и тихо, как хищник.

      Едва держась на ногах, Иона заперла за ним дверь, облегченно вздохнула, затем схватила мокрый бюстгальтер и принялась надевать его. Ей пришлось глубоко вздохнуть несколько раз, прежде чем кожа ее порозовела, а мысли пришли в относительный порядок.

      Дело в том, что, увидев Лукаса Микелакиса, она перестала дышать.

      «Харизма», – подумала Иона. Этого у Люка было с лихвой. Полтора года назад она испытала то же самое, когда он подошел к ней на пляже на Таити и приказным тоном велел убираться, потому что пляж являлся частной собственностью.

      Люк – здесь, в Новой Зеландии. Именно он оказался тем самым человеком, которого они с Энджи, смеясь, прозвали анонимным олигархом.

      Иона едва успела надеть халат, как раздался звонок в дверь.

      О, наконец-то Энджи!

      Иона выглянула из туалетной комнаты – Люка и след простыл. Но вместо своей невозмутимой кузины она увидела запыхавшуюся горничную с сумкой в руках.

      – Это