Корсар. Наваждение. Петр Катериничев

так надо соблюсти «тайну вкладов», велите зарезать и «генерала Смита», и его подручного «Джексона». – Савельев хохотнул: – Или в Штатах – генералов мало?

      – Мне не очень импонирует ваш тон, – старательно подбирая слова, тихо выговорила Джейн. – Вы должны отдавать себе отчет в том, что господин Джезинский – весьма сильный человек, а… – Она помедлила, закончила: – Как вы выражаетесь, «велеть зарезать» можно любого.

      – Приказать – можно, сделать нельзя.

      Лицо Джейн, помимо ее воли, скривила улыбка презрения и превосходства.

      – Доктор Джезинский могуществен даже среди очень сильных людей, и…

      – Но не сильнее смерти, – кротко бросил Савельев, и Джейн прикусила губу. Потом, пересилив себя, произнесла насколько смогла мягко:

      – И все же – это не рубака Смит; он может быть очень жестким, а может – и одарить так, что…

      – «Волхвы не боятся могучих владык, и княжеский дар им не нужен…»

      – Простите?

      – Пушкин Александр Сергеевич. «Песнь о Вещем Олеге».

      Джейн поджала губы, открыла одну из дверей, произнесла:

      – Прошу.

      Джейн пропустила Савельева вперед, обменялась мимолетным взглядом с пожилым господином, сидевшим в кресле так, что жесткое лицо его оставалось в тени, и – ретировалась, прикрыв за собой дверь.

      – Итак, вы, господин Савельев, догадались, с кем будете говорить. Может быть, вы уже знаете о чем?

      – О да. «Всех же дней жизни Мафусаила было девятьсот шестьдесят девять лет; и он умер». Вам – восемьдесят девять. И вы – хотите жить.

      – Да. За столько лет – привык как-то.

      – И сколько вам нужно еще?

      – А сколько вы можете… предложить?

      – Девятьсот не обещаю – поизносили вы организм, господин Джезинский… Но за шестьсот – семьсот лет, пожалуй, поручусь. Естественно, если исключить насильственную смерть. Но это – уже ваша проблема.

      – Это – вообще не проблема.

      Лицо Джезинского закаменело, он молчал минуту-другую.

      – Скажите, господин Савельев, а среди ваших клиентов были такие, что умерли… в своей постели… после семисот или восьмисот лет жизни?

      – Не знаю, – совершенно равнодушно отозвался Савельев. – Мне и двухсот-то нет!

      Джезинский замер, глотнул из маленькой чашечки, спросил тихо:

      – И что вы за это хотите?

      – Господин Джезинский, мне – торговаться с урожденным польским евреем, столпом американской демократии и одним из теневых князей мира сего… прямо сейчас?

      – Я спросил – что.

      – Решим по ходу дела. Семьсот лет, знаете ли, срок достаточный.

      Джезинский прикрыл веки, кивнул:

      – Согласен. Но… вы ведь… не вполне владеете… технологией, нет?

      – Что вы имеете в виду?

      – Вот этого господина.

      Джезинский бросил на стол черно-белое фото. На нем американский миллиардер Арнольд Хаммер и председатель Совнаркома Владимир Ильич Ленин сидели рядом за столиком и синхронно улыбались в объектив…

      – Арнольд