Мизерере. Жан-Кристоф Гранже

А зачем тебе?

      – Похоже, этот парень расследует убийство в моем приходе. В армянском соборе.

      – Быть того не может. Он отстранен. На неопределенный срок.

      – В честь чего?

      Помолчав, Греши продолжал, понизив голос:

      – У Волокина проблема.

      – Какая?

      – Наркотики. Он на игле. Его застукали в клозете с одной героинщицей. Непорядок. Пришлось отправить его на лечение.

      – Его уволили?

      – Нет. Я замял это дело. С возрастом становлюсь сентиментальным.

      – А где он лечится?

      – В Уазе. Центр «Юность и надежда». Но все называют его «Cold Turkey».

      – Почему?

      – По-английски это значит «соскочить». Отказ от наркотиков всухую, без медикаментов и химических веществ. Вроде как они врачуют словом. И спортом. Хиппи-переростки. Последыши антипсихиатрии.

      Касдан попробовал выражение «Cold Turkey» на вкус. Ему представился ледяной дождь в Стамбуле, трубки с опиумом, минареты, наргиле. Тут же он понял свою ошибку. «Turkey» означало не Турцию, а домашнюю птицу. «Cold Turkey» – это всего лишь «холодная индейка». Прозрачный намек на симптомы ломки: ледяной пот и гусиная кожа…

      – По-твоему, – настаивал Касдан, – он никак не мог встрять в мое дело?

      – Его поместили в центр три дня назад. По-моему, он сейчас клацает зубами в своем спальном мешке.

      – Сколько ему лет?

      – На вид двадцать семь-двадцать восемь.

      – Образование?

      – Магистр права, магистр философии, к тому же окончил не что-нибудь, а Канн-Эклюз. Большой умница, и не только. Первый по стрельбе. Когда-то был чемпионом Франции по боевому искусству, уж не помню какому.

      – А по службе?

      – Сперва два года в наркоотделе. Там-то он, я думаю, и подсел.

      – И после этого ты взял его к себе?

      – У него на лбу не было клейма «наркоман». И потом, он ведь сам к нам просился. Парнями с такими данными не разбрасываются. Между прочим, в наркоотделе уровень раскрываемости у него был девяносто восемь процентов. Его можно заносить в книгу рекордов.

      – Что еще?

      – Музыкант. Кажется, пианист.

      Касдан складывал кусочки мозаики. Картинка получалась интересная. Весьма необычный легавый.

      – Женат?

      – Нет. Но настоящий сердцеед. Все девчонки от него без ума. Бабы обожают таких парней. Смазливый. Дерганый. Своевольный. Он притягивает телок, как магнит.

      Выходит, Касдан угадал. Наверняка по Волокину сохнет одна из служащих Генерального штаба, и через нее он отслеживает дела, которые его цепляют.

      – Он сам предложил свою кандидатуру в ОПЗН. А в чем причина?

      – Он жаждет крови. У него есть личный мотив, я уверен. Волокин сирота. В каких только приютах, приемниках, религиозных учреждениях он не побывал. Отсюда до предположения, что он сам пережил сексуальное насилие, всего один шаг. А от этого до мысли, что у него с педофилами свои счеты, и того меньше.

      – Как у тебя все просто.

      – Чем проще, тем вероятнее, что это правда, Касдан. Сам знаешь.

      Армянин