Город. Клиффорд Саймак

что все равно не услышите, когда она прилетит, вообще больше ничего и никогда не услышите. Но люди покинули города, промышленность рассредоточилась, и обошлось без войны. Многие из вас, господа, живы сегодня только потому, что люди ушли из вашего города. Да, живы потому, что город мертв! Так пусть же, черт побери, он остается мертвым. Вам надо радоваться, что он умер. Это самое счастливое событие во всей истории человечества.

      Джон Дж. Вебстер круто повернулся и вышел из зала.

      На широкой наружной лестнице он остановился и посмотрел на безоблачное небо. Над шпилями и башенками ратуши кружили голуби.

      Джон Вебстер мысленно встряхнулся, словно пес, который выскочил из пруда на берег.

      Глупо он поступил, чего там. Теперь надо искать новое место, и когда еще найдешь, ведь возраст уже не тот.

      Но тут в душе его сама собой родилась какая-то песенка, потеснила мрачные мысли, он сложил губы трубочкой и, беззвучно насвистывая, бодро зашагал прочь от ратуши.

      Не надо больше лицемерить. Не надо больше ночи напролет думать над тем, как жить дальше, зная, что город мертв, что ты занимаешься никчемным делом, презирая себя за то, что даром ешь хлеб, борясь с тягостным чувством, преследующим труженика, который понимает, что трудится вхолостую.

      Он направлялся к стоянке, где ждал его вертолет.

      Может быть, теперь и они уедут из города, исполнится желание Бетти. И будет он вечерами бродить по собственной земле. Свой участок с речушкой! Непременно с речушкой, чтобы можно было развести форель.

      Кстати, надо будет сходить на чердак и проверить удочки.

      Марта Джонсон стояла и ждала у въезда на скотный двор, когда древняя колымага пропыхтела по дорожке и Уле неуклюже выбрался из кабины, посеревший от усталости.

      – Ну как, что-нибудь продал? – спросила Марта.

      Он покачал головой:

      – Гиблое дело. Деревенского не берут. Еще и смеются. Показывают мне кукурузу: початки вдвое больше моих, ровнехонькие и такие же сладкие. На дынях кожуры почитай что и нет. И повкуснее наших будут, коли не врут.

      Он поддал ногой ком земли так, что пыль полетела.

      – Да что там говорить, разорили нас эти искусственные среды.

      – Может, нам лучше уж продать ферму? – сказала Марта.

      Уле промолчал.

      – Наймешься в гидропонное хозяйство. Вон Гарри поступил. И как еще доволен.

      Уле мотнул головой.

      – Или в садовники наймись. У тебя очень даже хорошо получится. Всем этим барам с большими усадьбами только садовника подавай, машин не признают, не тот шик.

      Уле снова мотнул головой.

      – Душа не лежит с цветочками возиться, – объяснил он. – Как-никак двадцать лет с лишком кукурузе отдал.

      – А может, и нам вертолет завести, какой поменьше? – сказала Марта. – И провести воду в дом? И ванну поставить, чем в старом корыте на кухне мыться?

      – Не справлюсь я с вертолетом, – возразил Уле.

      – Еще как справишься. Невелика