Дни нашей жизни. Леонид Андреев

А вы были на «Зигфриде», Михаил Иванович?

      Мишка. Присутствовал.

      Собираются к краю обрыва в лунный свет. Несколько затихают, очарованные.

      Блохин. Мне кажется, что я рас… растворяюсь в лунном свете, что я таю, что меня уж нет. Господа, скажите мне под честным словом: существует Блохин или нет?

      Мишка. Какое торжество! Возрадовались небо и земля. Что сегодня – праздник что ли?

      Архангельский. Завтра воскресенье. Слыхал, ко всенощной звонили?

      Онуфрий. Врешь, отец-дьякон. Сегодня воскресенье. Почему воскресенье должно быть завтра, если оно сегодня? Миша, скажи отцу-дьякону, что ихний календарь – мещанство.

      Анна Ивановна. Тишина какая. Вы здесь, Андрей Васильевич?

      Физик. По-видимому, здесь.

      Анна Ивановна. Подойдите сюда, – отсюда виднее.

      Глуховцев (тихо). Оль-Оль, ты любишь меня?

      Ольга Николаевна. Люблю. А ты?

      Глуховцев. Люблю.

      Онуфрий. Вот я в тихом семействе. Тихий месяц, тихи звезды, тиха вся земля.

      Блохин. Смотри, выгонят.

      Онуфрий (грустно). Не смейтесь, дети мои, над несчастным Онуфрием. Ему грустно. Люди гонят его, как пророка, и даже побивают камнями; но он верит: есть в мире тишина. Иначе как бы могли судить у мирового за нарушение тишины и порядка!

      Мишка. Торжество! Но, однако же, пойдем допивать пиво, Онуфрий.

      Онуфрий. Пиво? С удовольствием, Миша. Но мне кажется, что я уже выпил все пиво.

      Мишка. Я спрятал две бутылки. Пойдем! От этого торжества меня под сердцем сосать начинает.

      Онуфрий. Под сердцем? Ах, Миша, Миша! Коротка наша жизнь. Извини меня, Миша, но, кажется, я наступил тебе на мозоль.

      Блохин. Ты опять, Онуфрий, извиняться начинаешь. Ночевать тебе в участке.

      Зинаида Васильевна. Вам грустно, Михаил Иванович?

      Мишка. Да, взгрустнулось. Пива мало взяли.

      Зинаида Васильевна. Пиво?.. В такую ночь?..

      Анна Ивановна. Холодно! Холодно становится. У кого моя кофточка, господа? Да и собираться надо – пока дойдем.

      Уходят на полянку. У обрыва остаются только Глуховцев и Ольга Николаевна. Стоят, крепко обнявшись.

      Ольга Николаевна (тихо). Увидят, Коля.

      Глуховцев. Пусть.

      На полянке громкий разговор.

      Мишка. Домой? Домо-о-ой? Кто говорит: домой? Это вы, Анна Ивановна?

      Онуфрий. Ложное представление о несуществующих предметах. Дома никакого нет. Дом – это пятиэтажный предрассудок.

      Блохин. К… конечно, к… какой там дом. Мы еще костер будем разводить.

      Мишка. Верно, брат Сережа. Костер.

      Физик. А я желаю наблюдать восход солнца.

      Онуфрий. Я буду прыгать через костер, как летучая рыба. Физик, скажи-ка: бублик.

      Анна Ивановна. Не надо, не говорите, Андрей Васильевич!

      Физик. Нет, скажу. (Подумавши.) Булбик.

      Онуфрий. Верно, Физик. Значит, и ты можешь прыгать через костер. Все будем прыгать.