Дни нашей жизни. Леонид Андреев

хозяйку курсистка Анна Ивановна.

      Мишка. Ей-богу, пива больше было! Это ты, Блоха, дорогою одну бутылку вылакал. И как ты можешь петь с такой нечистой совестью?

      Блохин. Пошли к черту!

      Анна Ивановна. А самовар? Где же мы возьмем самовар?

      Глуховцев. Без чаю и я не согласен!

      Онуфрий. Прекрасные лорды и маркграфини, и в особенности вы, баронесса. На семейном совете мы решили обойтись без посредников, а потому вот вам, баронесса, керосинка, а вот и чайник. Принес на собственной груди.

      Глуховцев (горячо). Это подлость, господа! Ведь вы же говорили, что самовар будет. Пить чай из какого-то чайника, это черт знает что такое!

      Онуфрий. Ну, ну, не сердись, Коля. Будешь пить пиво.

      Глуховцев. Не хочу я пива!

      Мишка. Мещанин. Который человек, находясь в здравом уме и твердой памяти, не желает пива, тот человек мещанин.

      Архангельский. А кто же за водой пойдет?

      Ольга Николаевна. Мы! Николай Петрович, пойдемте за водою, хорошо!

      Глуховцев. Ну ладно, черти!

      Ольга Николаевна (тихо). Не пей, миленький, сегодня. Я так боюсь пьяных.

      Глуховцев. Ну что ты, – выпьем все понемножку, вот и все. Бежим!

      Ольга Николаевна. Ай!

      Бегут вниз. Слышно, как звякает упавший чайник. На полянке закусывают и пьют.

      Архангельский. Нет, это такое счастье, господа, когда осенью приезжаешь в Москву; там, у нас, одуреть можно.

      Анна Ивановна. Ваш отец священник?

      Архангельский. Нет, дьякон. Отец-дьякон.

      Блохин. Ну ты, Вася, в деревне, там еще понятно, а ты посмотрел бы, что у нас в Орле делается летом. Такая мертвая тощища.

      Мишка. Буде! Везде хорошо. Пей за Москву, ребята!

      Архангельский. Еду я третьего дня с Курского вокзала, и как увидел я, братцы мои, Театральную площадь, Большой театр…

      Мишка (басом). И Малый. Выпьем за Большой и за Малый.

      Анна Ивановна. Полное отсутствие интересов. Я целое лето работала фельдшерицей на одном пункте… Так это же ужас! Доктор, еще молодой совсем, а такой пьяница, картежник…

      Физик. Пьяница – ничего, картежник – дурно.

      Мишка (жалобно). Да будет вам панихиду тянуть. Ну, удрали и удрали, и радуйтесь этому. Молодым людям надо быть веселыми, – расскажи-ка лучше, Фрушончик, как тебя опять из тихого семейства выгнали.

      Зинаида Васильевна. Какая славная девушка с Глуховцевым. Кто это?

      Архангельский. Его знакомая. Правда, очень милая. Но уж очень скромная – все краснеет.

      Мишка. Ну, ну, расскажи, Фрушончик.

      Блохин. Нет, это удивительно: такого скандалиста, как Онуфрий, во всей Москве не найти… И зачем ты, Онуфрий, лезешь непременно в тихое семейство?

      Онуфрий. Роковая тайна. По натуре я, собственно говоря, человек непьющий…

      Хохот.

      Мишка. Физик, объясни.

      Анна Ивановна. Его специальность – химия.

      Физик. Но не алхимия. Здесь же, несомненно, припахивает чертовщиной.

      Онуфрий.