Ноль часов по московскому времени. Новелла IV. Алекс Норк

ничего особенного, обставлена почти как у нас дома, табуреточки только с мягким покрытием.

      Столик чистый, но девушка на всякий случай его еще протирает цветным полотенчиком.

      Уют.

      …

      И к чаю, из дорогой пачки, мне поставлена вазочка – зефир в шоколаде и фигурные мармеладки.

      Солнце заглядывает, совсем не хочется говорить о смерти.

      – А коробку вы тоже возьмете?

      – Бутылка была в коробке?

      – Ну… я хотела себе оставить, жалко такую выбрасывать.

      …

      Действительно жалко – почти что произведение искусства: тонкие полированные дощечки покрыты веревочным материалом благородно-серого цвета, во всю длину дверка, верхние и нижние петли закрывают ее, наброшенные на красные маленькие винные бочонки – этакий пейзанский декор… а посередине дверки и сбоку две, тоже красные, сургучные печати с изображениями чего-то фирменного… вскрытые, от боковой свисает веревочка.

      – Обещаю вам коробку вернуть.

      Чай и мои вопросы скоро закончились, и я уже двинул на выход, но в боковом зрении мелькнул бокал, пустой, однако похожий…

      – Катя, это такой же, как те на столе?

      – Да. Из него Анна Николаевна вино пробовала.

      – Стоп! Промытый бокал?

      – Я вымыла.

      – Еще потом надо содой промыть.

      Прозрачные стенки и ножка, а в месте стыка ножки и дна подкраска – светло-зеленый цвет – дальше вверх по стенкам цвет исчезает.

      А внутри… да, на таком донышке светлых крупиц не увидишь, разве если нарочно вглядываться.

      Примерно через час мы отправились к себе на Петровку.

      С тремя протоколами, по которым картина случившегося, не во всех еще деталях, но в целом – нарисовалась.

      Однако сначала о действующих лицах.

      Хозяин – крупный лесопромышленник.

      Хотя тогда они все числились и называли себя «предпринимателями».

      А в экспорте круглого леса, такие стартовали из самых первых и «предпринимали» с нарушениями чего только можно, включая вырубку леса на больших не относящихся к ним хозяйственных территориях; в спайке, разумеется, с местной администрацией, для которой тогда взятка даже в десять тысяч долларов была вполне привлекательной. На российских окраинах творить можно было вообще что угодно, а если вдруг несговорчивый какой-то возникнет инспектор – так прямо на делянке его и зарыть.

      Хозяин, кстати, и в физиономическом смысле не походил на представителя ласковой части человечества: темные волосы и глаза, ссуженный вниз овал лица с несколько орлиными чертами; вроде бы русский, но кто нас, намешанных, знает.

      Анна – его дочь от какого-то первого брака. По ней мы пока ничего не узнали, кроме возраста в двадцать четыре года, а исполнилось в тот день двадцать пять. Лицо, волосы, фигура… всё аккуратное, но без заметного выражения.

      Молодой человек Эдуард – племянник, сын сестры хозяина. Сестра – врач в Белоруссии, а парень – будущий биолог, заканчивает второй курс МГУ.

      Импозантный