Заповедник для академиков. Кир Булычев

убили, – сказал Алмазов.

      – Ай-ай-ай, – сказал Матя. – Вы?

      – Нет, фашисты… – Алмазов улыбнулся по-мальчишески, взял себя в руки. – Ладно, вы меня поймали, Шавло. Но это случайность, которая только подтверждает общую закономерность. Все равно вы сдадитесь.

      – Ни в коем случае. А на что вы претендуете?

      Алмазов рассмеялся. Подмигнул Лиде и сказал:

      – Вы уступите мне девушку.

      – Никогда!

      – Не зарекайтесь, Шавло.

      – А меня кто-нибудь спросил? – вмешалась в разговор Лидочка.

      – А тебя, голубушка, и не спрашивают. Ты комсомолка и должна подчиняться дисциплине.

      – Я такая же комсомолка, как вы ветеран Бородинского сражения!

      – Грубо, Иваницкая, – сказал Алмазов. – Но я вас прощаю.

      – Даже если бы вы не были таким противным, – сказала Лидочка, отважная в тот момент отвагой кролика, который прижался к человеку и потому может скалиться на волка, – я бы все равно на вас не поглядела, потому что вы предатель.

      – Я?

      – Вот именно! Вчера вечером вы умудрились бросить меня на дороге вместе с больным человеком. Где же была ваша галантность?

      – Лидочка, вы не правы, – вмешался Матя. – Вы были плохо одеты и не причесаны. Как же нашему другу было разглядеть за этим вашу красоту?

      – Вы выходите за рамки! – громко сказал Алмазов и поднялся. Он быстро вышел, преувеличенно стуча сапогами, а Матя сказал ему вслед:

      – У нашего оппонента не нашлось достойных аргументов в споре.

      Он откинулся на спинку дивана, раскинул руки, так что правая рука лежала за спиной Лиды.

      – Мы оба были не правы, – сказал он. – Мы дали увлечь себя эмоциям.

      – Он тоже!

      – Для него это не играет роли. Никто, кроме нас, не видел его лица и не слушал его оговорок. А если вы захотите напомнить… вам же хуже.

      – Вы в самом деле обеспокоены? – спросила Лида.

      – Да. Всерьез. – Матя посмотрел на приоткрытую дверь.

      – Закрыть? – спросила Лида.

      – Нет. Я думаю, он не подслушивает… Черт побери, я не хотел бы, чтобы мое дело сорвалось.

      Лидочка не задавала вопросов, захочет – сам скажет. Не захочет – она переживет. Большая теплая ладонь Мати по-хозяйски улеглась на ее коленку. Тыльная сторона кисти была покрыта редкими темными волосами – как же она раньше не заметила этого?

      Лидочка стала сталкивать пальцы Мати с коленки, пальцы сопротивлялись. Матя был доволен этой небольшой схваткой.

      – Повышенная чувственность, – ворковал он, – свойственна творческим натурам. Не исключено, что это одно из выражений таланта.

      Лидочке удалось справиться с пальцами Мати, и тот принялся рассматривать свои ногти.

      – Пушкин с точки зрения обывателя – козел, – сказал физик.

      – Матя!

      – Обывателю куда интереснее узнать, завалил ли поэт жену Воронцова в приморской пещере, чем твердить с детства: «Мой дядя самых честных правил… когда простой продукт имеет».

      – Вы не правы и знаете, что