Искуситель, или Весь мир к моим ногам. Екатерина Гринева

базар и держи эмоции под контролем. Тебе нужна легкая пикировка, а ты сейчас ему в лицо вцепишься!..

      В зале подняли руку. Камера моментально отреагировала на это. Я тоже заметила девушку, которая нахмурилась и тянула руку вверх изо всех сил.

      – Сейчас мы дадим возможность высказаться нашим зрителям, – улыбнулась я Захарову. – Что они думают об этом?

      – Возможность. Дадим, – отчеканил Захаров. Мне показалось, что он уже откровенно смеялся надо мной.

      Леночка Штанько подошла к девушке в темно-голубой кофточке и дала ей микрофон.

      – Я считаю, что это прямая клевета на деятельность фонда, который сделал немало хорошего для москвичей и других жителей нашей страны. Благотворительные программы позволили оснастить компьютерами малоимущие семьи и семьи, где есть дети-инвалиды. Фонд и лично Андрей Валентинович финансировал несколько тяжелых операций, которые буквально спасли людей от смерти… И детей, которые были больны лейкемией, раком… им требовалась операция и лечение за границей. – В руках девушки появились бумаги. – Вот, например, Денис Хохлаткин, семи лет. Цирроз печени. Нужна была срочная операция…

      Я сделала знак Кошману. Тот кивнул головой. Это означало «срочно менять тему». Он дал команду Штанько, которую та приняла через миниатюрный микрофон в ухе и повернулась лицом к камере.

      – Спасибо за информацию.

      Камера метнулась ко мне. Я лучезарно улыбнулась.

      – Добро, как говорится, нужно делать чистыми руками. Мы будем держать в курсе наших зрителей, историю с кассетой проверим, проведем собственное расследование. Оставайтесь с нами.

      – Единственное, что я хочу, – это свободного, непредвзятого расследования. Если журналист никем не ангажирован – это большая редкость.

      – Я ангажирована исключительно порядочностью и собственной совестью.

      – Оля! – завопил Диденко. – Срочно закругляйся! Все – эфир закончен.

      Откуда-то сверху раздалась музыка. Она звучала у меня в ушах похоронным маршем. Я сидела как истукан, крепко вцепившись в свои листочки. Я даже не могла заставить себя взглянуть на Захарова. Так я его ненавидела.

      – Все! – услышала я голос оператора…

      Я встала с прямой спиной и развернулась к выходу. Все расплывалось у меня перед глазами, искажалось, как в кривом зеркале.

      Кто-то ухватил меня за локоть и прошептал в ухо:

      – Андрей Валентинович хочет с вами поговорить…

      – Передайте Андрею Валентиновичу, что мне не о чем с ним говорить.

      Локоть мне сжали крепче. Я повернула голову. Меня цепко держал молодой человек в черном костюме, с волосами почти до плеч. Его темные глаза буквально впились в меня.

      – Это личная просьба, – произнес он с нажимом.

      Искушение послать его к черту было слишком велико, но я вспомнила Диденко, вспомнила о том, что я популярная ведущая и что не могу вести себя так, как хочу, что я связана контрактами, обязательствами и условностями, и поэтому, решительно